В 1980-ые Олег Даль ( ) вступил с самыми туманными перспективами. После его отказа работать в картине «Экипаж», на «Мосфильме» вышло негласное распоряжение не снимать Даля вообще. В результате пришлось перебираться на «Ленфильм», где Даль появился в таких картинах как «Золотая мина», «Отпуск в сентябре», «Приключения принца Флоризеля». Это все появилось по заказу Гостелерадио, то бишь, предназначалось не для широкого проката, а для телевидения, но и на телек, скажем, лучшую картину Даля «Отпуск в сентябре» не пустили, она легла на полку рядом с «В четверг и больше никогда» ( ).
В преддверии 1980-ого Леонид Марягин прорвал для Даля блокаду «Мосфильма», сняв Олега в драме «Незваный друг», но… дальнейшая работа не высвечивалась, с чего бы иначе срываться актеру на студию Довженко, проходить кастинг в фильм «Яблоко на ладони» ( ).
Зарабатывал Даль встречами со зрителями через Бюро кинопропаганды и вот эта его деятельность выявила самое для актера страшное – он больше не работник, ибо ему зрители надоели. Тамара Зиновьева вспоминала:
«Он был хороший человек, но к нам приезжал в состоянии очень сильной депрессии. Я, например, не могу понять, почему Бюро пропаганды направляет человека на работу, если он практически болен и его состояние совсем не годится для сцены, хотя бы это и замечательный актер. Когда показывали ролики из фильмов с его участием, люди в зале сидели, вообще затаив дыхание. Потом к ним выходил он, и все меркло».
Об этом же, об усталости, о желании исчезнуть, испариться рассказывала в своих очень интересных мемуарах теща Олега Ольга Эйхенбаум. Дома актер оборудовал тайную комнату, куда не имели права зайти без приглашения ни жена, ни мать, ни теща.
«Олег особенно любил таинственность этой комнаты. Во всяком случае, это был настоящий тайник, и вошедший в квартиру никак не мог догадаться, что за книжными шкафами есть комната…
Вообще ему нравилась сама ситуация сидения в таком месте, о котором постороннему никогда не догадаться, тем более вечером, когда сквозь щели в шкафах не пробивался уличный свет».
При этом актер не оставлял надежды переформатироваться, пойти в режиссуру, как его коллеги по «Современнику» Ефремов, Табаков, Козаков. На мой взгляд, это была типичная маниловщина, а почему поговорим в отдельном посте, разбирая творческие замыслы Даля, за которыми не стояло ни одной конкретной, хорошо выписанной истории. В любом случае, Высшие режиссерские курсы Даль бросил, посетив пару занятий.
И все же он пытался обрести почву под ногами. В октябре 1980-го начал педагогическую деятельность во ВГИКе. В ноябре того же года влился в труппу Малого театра.
В дневнике появляется запись:
«Я в Малом. Вроде бы в нелюбимый дом вернулся.
Что значит в нелюбимый?
Вот стоит дом в лесу на берегу тихой речки, и родился я там, и вырос, и хорошие люди его населяют, а душе неуютно.
Брожения чувств нету.
Новых мыслей боятся, а люди хорошие, тихие. По вечерам чай пьют на веранде, на фортепьянах играют и поспать любят.
И мне хорошо и покойно. Но вот покой этот раздражать начинает.
И думаешь — а не на кладбище ли живешь?
Жизнь-то мимо мчится, и доносится далекий перестук колес, и хочется в тот поезд. Намотаешься и обратно тянет. За это и не люблю. Вязкое место».
Насчет «родился я там, и вырос…» Олег закончил «Щепку», училище при Малом театре, первый раз вышел на сцену Малого еще на втором курсе.
И вот вернулся…
Зачем?
Если Волчек в «Современник» и Эфрос в театр на Малой Бронной заманивали Даля обещаниями грандиозных ролей, то в Малом ему ничего, кажется, не светило. Он начал репетировать совсем небольшую роль Ежова в пьесе Горького «Егор Булычев и другие».
У тещи Олега нашлась своя версия причин возвращения в альма - матер.
«Мне совершенно четко представилось, как в один из дней «нехорошего, трагического» 80-го года он подумал: ну что я, собственно, из себя представляю? Обыкновенный артист! Не «народный», не «заслуженный» — никакой… Нигде не работает. Живет и кормит семью на гонорары от киносъемок (когда снимается). И вот вдруг он умрет. И что же это будет такое? И он решил так: вернется в Малый — театр академический, где он начинал, где его помнят и знают. И у него будут такие похороны, какие он заслужил. А так бы его выносили из нашей квартиры три с половиной человека!»
Первый же выход Олега Даля на сцену Малого обернулся для него нешуточным стрессом. 27 декабря умер Алексей Эйбоженко и Даля срочно ввели на замену в спектакль «Берег» по Юрию Бондареву (Эйбоженко там играл хозяина кабачка «Веселая сова»). Беды ничто не предвещало.
В рассказе Олега, поведанном тещёй, беда выглядела так:
«Я не учел… На сцене мне казалось, что я хорошо играл и что вообще вошел в этот спектакль хорошо… И в этот момент я услышал суфлера… И у меня все перекувырнулось! Потому что для меня это был какой-то голос из… Я растерялся на сцене!.. А когда еще глянул в зал — в это темное пространство… Я не привык к такому! Передо мной всегда были лица зрителей! В маленьком «Современнике»! А здесь какая-то яма темная… И этот голос!.. Там был такой момент, когда я должен передать бутылку своему партнеру. И у меня было такое ощущение от всего происходящего, что я ему не передал, а бросил эту бутылку. Он ее, правда, поймал… Но это был очень опасный выпад с моей стороны, потому что я швырнул ее довольно далеко».
Положение усугублялось тем, что Олег перед выходом выпил пива и, естественно, его странное поведение на сцене интерпретировалось в ключе «Опять нажрался». Происходило это в коллективе, где мало кто знал, как Даль действительно работает, зато почти все были наслышаны о его выходках на стороне.
Здесь странно другое, - никогда не испытывающий комплексов по поводу невыполненных обязательств, сорванных съемок, нарывающийся на конфликт Даль чуть ли не впервые был обескуражен происшедшим. Всегда трезво знающий работу он впервые подставлялся не по алкогольной части, а в плане самого существования в театре, где не успел уяснить за целый месяц наличие суфлера и размер зрительного зала.
Данный инцидент случился 31 декабря 1980 года, семья ждала Даля к новогоднему столу. По словам тещи, он пришел абсолютно пьяно-ломаный, и семье пришлось ретироваться отмечать к знакомым.
По свидетельству же Валерия Пендраковского этот Новый год Даль отмечал в общаге, со студентами ВГИКа, которым преподавал актерское мастерство. «Так что противу иных версий свидетельствую: дома он в ту ночь не ночевал…» - говорит Пендраковский.
А в январе 1981 года Даль попадает под наблюдение врачей, здоровье все хуже. Терапевт районной поликлиники, по словам тещи, «вдруг решила, что у него все на нервной почве и что поэтому ему нужен психиатр». Пришедший психиатр сознает свое бессилие и вызывает врача из районного психдиспансера. На этом этапе случается сбой в пользу Олега. Новый психотерапевт, молодая девушка, уверяет Даля, что тот здоров, но наблюдаться под ее началом выгодно. Она может выписать бюллетень на месяц, на два, а в карте любимого актера компрометирующее лечение отмечено не будет: «Просто я дам вам возможность вместо хождений по поликлиникам уехать на дачу».
Ох, уж мне эти истории о людях, которые сели в тюрьму ни за что, состояли под наблюдением просто так. Есенин, мол, не бежал в Ленинград (в петлю «Англетера») из психиатрической больницы имени Ганнушкина, а просто уехал в поисках новой жизни ( ). Совершенно понятно, что Далю был необходим врачебный контроль, пресловутое хождение по поликлиникам.
Но все получилось, как получилось.
И об этом мы еще будем говорить.
Комментарии (0)