Итак, начинаем возводить вторую сюжетную арку , которая будет посвящена конфликту Ивана Сергеевича с Федором Достоевским.
На склоне лет педантичный Тургенев составил список лиц, с которыми разругался, так вот имени Достоевского в списке не было, поскольку дружеская близость с ним не продлилась и пары месяцев.
Тургенев возводил неприязнь к нему Достоевского к дням «когда мы оба были молоды и начинали свою литературную карьеру, хотя я ничем не заслужил этой ненависти; но беспричинные страсти, говорят, самые сильные и продолжительные».
Лукавил Иван Сергеевич, действительно не чувствовал за собой вины, или забыл за давностью лет, казавшиеся ему легкомысленными, не более, зубоскальные издевательства.
Да, издевательства. В случае с Достоевским веселый, сильный, жизнерадостный человек противостоял… Впрочем, никто лучше современников не скажет. Вот как описывает Достоевского образца 1845 года друг его Дмитрий Григорович:
«Несколько раз во время наших редких прогулок с ним случались припадки. Раз, проходя вместе с ним по Троицкому переулку, мы встретили похоронную процессию. Достоевский быстро отвернулся, хотел вернуться назад, но, прежде чем успели мы отойти несколько шагов, с ним сделался припадок настолько сильный, что я с помощью прохожих принужден был перенести его в ближайшую мелочную лавку; насилу могли привести его в чувство. После таких припадков наступало обыкновенно угнетенное состояние духа, продолжавшееся дня два или три».
Теперь представьте, что эдакий парень с разрушенными нервами попадает на эмоциональные качели.
Его объявляют гением.
Пожалуй, в русской классической литературе не было настолько громкого дебюта, какой случился с романом «Бедные люди» Достоевского. Появившийся буквально ниоткуда автор поразил сначала своего соседа по комнате Григоровича, тот передал рукопись Некрасову, Некрасов (прочтя) побежал к Белинскому с заявлением, что нашел нового Гоголя. Допустив скепсис, мол, Гоголи у вас растут как грибы, Белинский по прочтении рукописи объявил, что Некрасов ошибся, - начинающий автор выше Гоголя.
В сей счастливый для себя миг Достоевский познакомился с только что вернувшимся из-за границы Тургеневым. 16 ноября 1845 года Достоевский пишет брату:
«Ну, брат, никогда, я думаю, слава моя не дойдет до такой апогеи, как теперь. Всюду почтение неимоверное, любопытство насчет меня страшное. Я познакомился с бездной народу самого порядочного. Князь Одоевский просит меня осчастливить его своим посещением, а граф Соллогуб рвет на себе волосы от отчаяния. Панаев объявил ему, что есть талант, который их всех в грязь втопчет. Соллогуб обегал всех и, зашедши к Краевскому, вдруг спросил его: Кто этот Достоевский? Где мне достать Достоевского? Краевский, который никому в ус не дует и режет всех напропалую, отвечает ему, что «Достоевский не захочет Вам сделать чести осчастливить Вас своим посещением». Оно и действительно так: аристократишка теперь становится на ходули и думает, что уничтожит меня величием своей ласки. Все меня принимают как чудо. Я не могу даже раскрыть рта, чтобы во всех углах не повторяли, что Достоевский то-то сказал, Достоевский то-то хочет делать. Белинский любит меня как нельзя более. На днях воротился из Парижа поэт Тургенев … и с первого раза привязался ко мне такою привязанностию, такою дружбой, что Белинский объясняет ее тем, что Тургенев влюбился в меня. Но, брат, что это за человек? Я тоже едва ль не влюбился в него. Поэт, талант, аристократ, красавец, богач, умен, образован, 25 лет, - я не знаю, в чем природа отказала ему? ...
На днях Тургенев и Белинский разбранили меня в прах за беспорядочную жизнь. Эти господа уж и не сознают, как любить меня, влюблены в меня все до одного»
ИВАН ТУРГЕНЕВ
Как видим, Достоевский, ни в чем не знавший меры, совершенно очарован славой своей, не понимая истинных ее причин.
Сделаем отступление от основного сюжета, дабы объяснить, - почему «Бедные люди» были встречены кружком Белинского с энтузиазмом и почему Достоевский не оправдал, и не мог оправдать, возложенных на него ожиданий.
Ключевым словом, все объясняющим будет: «Гоголь». Гоголем мерилась тогдашняя литература и Гоголя нового ждала она. Белинский объявил Гоголя главой натуральной школы, похерив метафизику, пронизывающую творчество писателя от «Вечеров на хуторе близ Диканьки» до «Мертвых душ». Гоголь в трактовке Белинского стал реалист и только, хотя более мистического писателя русская литература просто не знает.
Достоевский тоже чистил себя под Гоголем, дабы плыть дальше. В письме брату он хвалится:
«Представь себе, что наши все, и даже Белинский, нашли, что я даже далеко ушел от Гоголя… Во мне находят новую оригинальную струю (Белинский и прочие), состоящую в том, что я действую анализом, а не синтезом, т. е. иду в глубину и, разбирая по атомам, отыскиваю целое. Гоголь же берет прямо целое и оттого не так глубок, как я».
Но Достоевский, наперекор Белинскому и компании, пошел не по пути голого реализма, он принялся разрабатывать метафизику Петербурга в таких вещах как «Двойник» и «Хозяйка». Другое дело, что замах оказался не по силам, если уроки реализма были им усвоены и реализованы в «Бедных людях» блестяще, то «Двойник» явился не ко времени, читатель оказался просто не готов к такой прозе. Только двадцать лет спустя, пройдя каторгу, Федор Михайлович достигнет зрелости, открывая «Преступлением и наказанием» свое романное пятикнижие.
Именно зрелости не хватило Достоевскому в пору его дебюта. Зрелость дело наживное, вот только не потеряться автору в тех пертурбациях, что свалились оказалось, ой, как непросто.
ВИССАРИОН БЕЛИНСКИЙ
Первым ударом стало охлаждение Белинского и компании. В январе 1846 напечатаны «Бедные люди», в феврале того же года явился «Двойник», и Достоевский в одночасье был развенчан и подвергся насмешкам, как «гений», чересчур про себя возомнивший.
Ругая в одном из писем Достоевского, Белинский приплетает Тургенева, доказывающего, насколько тот был очарован «Бедными людьми».
«Каждое его новое произведение — новое падение. В провинции его терпеть не могут, в столице отзываются враждебно о «Бедных людях». Надулись же мы, друг мой, с Достоевским — гением!.. О Тургеневе не говорю, он тут был в своем репертуаре … Я, первый критик, разыграл тут осла в квадрате».
Сам Тургенев в первом, не редактированным вариантом своих воспоминаний, все будет валить на Белинского: «Преувеличенный восторг, возбужденный в Белинском «Бедными людьми» Достоевского, свидетельствовал о болезни критика и связанном с нею упадке работоспособности»
К сожалению, Достоевский не был спокойным; реагировал на насмешки бурно; задирался, выставляя себя смешным еще более.
Вот что вспоминает Панаева, в которую Достоевский был тайно и мучительно влюблен.
«С появлением молодых литераторов в кружке, беда была попасть им на зубок, а Достоевский, как нарочно, давал к этому повод своею раздражительностью и высокомерным тоном, что он несравненно выше их по своему таланту. И пошли перемывать ему косточки, раздражать его самолюбие уколами в разговорах; особенно на это был мастер Тургенев — он нарочно втягивал в спор Достоевского и доводил его до высшей степени раздражения. Тот лез на стену и защищал с азартом иногда нелепые взгляды на вещи, которые сболтнул в горячности, а Тургенев их подхватывал и потешался.
…Когда Тургенев, по уходе Достоевского, рассказывал Белинскому о резких и неправильных суждениях Достоевского о каком-нибудь русском писателе, то Белинский ему замечал:
— Ну, да вы хороши, сцепились с больным человеком, подзадориваете его, точно не видите, что он в раздражении, сам не понимает, что говорит».
АВДОТЬЯ ПАНАЕВА
Шутки, подколки, ирония, все это было свойственно тогдашнему кружку литераторов, сформировавшихся возле Белинского. Никто не мог избегнуть эпиграмм, колких стрел. Молодые, сильные, веселые люди не брали в расчет болезненность Достоевского, его мнительность. С одной стороны понятно, - больным место в богадельне, а не в литературных ристалищах. С другой, Тургеневу явно изменил вкус, когда он вкупе с Некрасовым пустил в свет эпиграмму на коллегу.
Приведем ее полностью, с комментариями.
Витязь горестной фигуры,
Достоевский, милый пыщ,
На носу литературы
Рдеешь ты, как новый прыщ.
Хоть ты юный литератор,
Но в восторг уж всех поверг,
Тебя знает император,
Уважает Лейхтенберг.
Здесь показано, до каких высот дошла слава Достоевского. Максимиллиан Лейхтенберг – зять императора (вот не знаю с его ли подачи «Бедные люди» были прочитаны в домашнем семействе самодержца российского).
За тобой султан турецкий
Скоро вышлет визирей.
Но когда на раут светский,
Перед сонмище князей,
Ставши мифом и вопросом,
Пал чухонскою звездой
И моргнул курносым носом
Перед русой красотой,
Так трагически недвижно
Ты смотрел на сей предмет
И чуть-чуть скоропостижно
Не погиб во цвете лет.
А это уже удар ниже пояса. Авторы глумятся над эпилептическим припадком, который настиг Достоевского на вечере у Вильегорских, когда его представили Сенявиной, о красоте которой трубил тот сезон весь светский Петербург.
С высоты такой завидной,
Слух к мольбе моей склоня,
Брось свой взор пепеловидный,
Брось, великий, на меня!
Ради будущих хвалений
(Крайность, видишь, велика)
Из неизданных творений
Удели не «Двойника».
Буду нянчиться с тобою,
Поступлю я, как подлец,
Обведу тебя каймою,
Помещу тебя в конец.
Злосчастная кайма была таким же проклятием Достоевского, как трусость во время пожара для Тургенева ( ). Возник слух, что он требовал каждую страницу «Бедных людей» обвести в журнале особой каймой, и пошел слух гулять дальше, хотя Достоевский опровергал эту сплетню печатно.
Как, однако, быстро развивались события. В ноябре 1845 Тургенев и Достоевский познакомились, а приведенную эпиграмму исследователи датирую январем 1846 года.
ФЕДОР ДОСТОЕВСКИЙ
История зафиксировала стычки двух литераторов, которые Тургенев и стычками не считал, так баловство.
Панаева свидетельствовала:
«Раз Тургенев при Достоевском описывал свою встречу в провинции с одной личностью, которая вообразила себя гениальным человеком, и мастерски изобразил смешную сторону этой личности. Достоевский был бледен, как полотно, весь дрожал и убежал, не дослушав рассказа Тургенева. Я заметила всем: «К чему изводить так Достоевского?» Но Тургенев был в самом веселом настроении, увлек и других, так что никто не придал значения быстрому уходу Достоевского.
…С этого вечера Достоевский уже более не показывался к нам и даже избегал встречи на улице с кем-нибудь из кружка».
Таков был первый раунд двух гениев, закончившийся тотальным поражением Достоевского. В момент, когда Тургенев только начинал влюблять в себя всю читающую Россию «Записками охотника», «милый пыщ» пережил смертный приговор по делу петрашевцев, замененный в самый последний момент каторгой.
Вернулся он из каторги еще более неистовым, так и не научившись владеть собой.
Но об этом мы поговорим в следующем посте.
А первая арка здесь:
Комментарии (0)