Продолжаем публиковать фоторепортаж от ЖЖ-пользователя
se-boy: Один из вариантов поездки в Пакистанский Кашмир был на велосипедах. Покрутить педали по серпантинам в горах (и еще каких – Великий шелковый путь!), что может быть интереснее? Ночлег в палатках при дороге, возможность не спеша посмотреть на окружающее – с деталями, а не мельком, каким все видится из окна автомобиля.
И все же стоило повременить с велосипедами и сначала посмотреть обстановку. Это одно из самых правильных решений в моей жизни, так как Каракорумское шоссе – «восьмое чудо света», по которому предполагалось ехать, – фактически перестало существовать. Окажись мы тут с велосипедами, самым уместным было бы просто застрелиться.
Смотрите также Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5.
(54 фото)
1. Большегрузные машины в Пакистане – предметы искусства. Это простой рейсовый автобус из Пешавара.
Часть поездки с большой физической нагрузкой подходила к концу. После присутствия на вечерней молитве и ночевки в деревне в компании одного патриотично настроенного кашмирца…
Впрочем, недобрых взглядов в спину в этот день избежать не удалось. Вообще интересно, сколько шишек мы бы набили, не будь с нами проводника?
2. Оптимист и три пессимиста в штатском на Каракорумском шоссе.
…да, так вот, после ночевки в деревенском доме мы все еще живые вновь загрузились в многострадальный джип и отправились назад по дороге смерти. Так как теперь она шла вниз, тормозилось хуже, и край пропасти был еще ближе. В местах, где машина угрожающе кренилась в сторону обрыва, я пытался гнать мысли о том, что покрышки не новые и вдруг одна из них – та, что ближе к краю – лопнет.
В конце спуска впервые за все время пребывания в Пакистане встретились туристы. Плотные добропорядочные немецкие бюргеры в отличие от нас соблюдали местные правила, ехали на местных джипах, и потому им не пришлось разговаривать с местной мафией.
Судя по лицам, немцы предвкушали легкую поездку прямо до гестхаузов Сказочной поляны. Было бы интересно посмотреть, что произойдет выше, особенно в паре мест на дороге (главное – чтобы водитель был хороший!), и потом, когда им придется несколько часов тащиться вверх по жаре на своих двоих.
3. Местный джип местной мафии.
Нам везло с водителями на всем протяжении поездки. И в самом начале, когда булыжником чуть не пришибло, и теперь молодой парень показывал феноменальное мастерство, на высоте нескольких сотен метров над пропастью, но самый писк был в конце пребывания в Пакистане – как можно вести машину больше 14 часов по горным серпантинам, что называется, «на грани» и ни разу никуда не въехать, непонятно. Всем трем водителям стоит поставить по памятнику, но нас хватило только на хорошие чаевые.
4. Машина – зверь и водитель тоже.
***
Утро не скупилось на пейзажи. С одной стороны сияла, словно карбункул, Нанга Парбат, сиречь Гималаи…
5. …с другой – уже вовсю подступали горы Каракорума. Все вместе создавало впечатление прохлады, но на эту удочку попадаться нельзя, в Пакистане все будет делаться медленно и печально, а главное – скорее всего неправильно.
6. Гряда шести- и семитысячников Каракорума.
7. Заготовка сена на зиму в деревне.
8. Наводнения, оползни и сели добрались и сюда.
Поэтому я удивился, когда мы все же спустились к Каракорумскому шоссе, не попав под камнепад, не свалившись в пропасть и т.д. Только колесо спустило, но с собой была запаска.
9. Ракиотский склон Нанга Парбат в цвете.
***
Каракорумское шоссе (Karakorum Highway, далее в тексте KKH) не без основания назвали «восьмым чудом света». Оно строилось в жесточайших условиях горной пустыни китайцами и пакистанцами под контролем китайцев; оно является символом нерушимой пакистано-китайской дружбы, по совместительству дорогой стратегического назначения, заодно по ней Китай гонит свой ширпотреб в Пакистан. Дружба образовалась в противовес Индии (против кого дружите, ага), и, пока кашмирский конфликт не разрешится, «эта музыка будет вечной».
10. Там, где шоссе проходит не в сильно горной местности, а также в городах, есть асфальт. Даже качественный! KKH в образцовом виде при въезде в Гилгит. Указатели делали китайцы. Они столько иероглифов учат за всю жизнь, что на 33 буквы русской азбуки сил уже не.
11. По этой красивой дороге ездят очень красивые грузовики.
На этом хорошее заканчивается. Из-за наводнения на протяжении всего KKH на пакистанской территории посходили сели, обвалы, просел грунт, разрушились мосты и т.д. Мы проехали по этой дороге более 600 км, и иначе как зубодробилкой это не назовешь. Плюс такой массаж внутренних органов, что, пардон, я со своим несварением (ну да, нажрался немытого урюка у дороги, не смог утерпеть – у нас такой вкуснотищи ни за какие деньги не купишь), про сходить в туалет даже не вспоминал.
12. Шоссе идет справа, если что. Даже провода кое-где уцелели.
Достаточно сказать, что 92 км от Гилгита до Хунзы мы ехали больше пяти часов. Те самые красивые грузовики – единственные яркие пятна на фоне серой монотонности окружающих гор. Они всегда ездят с перегрузом, скорость их на раздолбанной колее не превышает 20 км/ч. При этом пыль стоит столбом, а обогнать эту махину на промежутке между отвесной стеной и пропастью возможно не везде. При таких темпах грузовик едет до места назначения неделями.
Но водители не скучают. Во-первых, из машины почти всегда доносится то веселая, то чаще заунывная восточная музыка (надеюсь звукоряд выложить в следующей записи), да и порожняком мало кто едет – к водителю в кабину набивается по 5-6 человек.
13. Загружают машины всегда «с верхом» и «с задом».
14. Снято на ходу. Так они могут ехать часами, словно стойкие оловянные солдатики.
Перегруз приводит к тому, что порою отказывает двигатель, тормоза, или не выдерживает ходовая часть, и машина разваливается или переворачивается прямо на дороге, блокируя ее намертво. Если авария произошла на узком участке шоссе, ждать проезда можно часами напролет. Как правило, машина восстановлению не подлежит, поэтому ее груз перегружают на другие машины, а железную громадину бросают прямо здесь же, обложив камнями для безопасности, либо с помощью тяжелой техники сваливают в пропасть, чтобы не мешала движению.
15. Нам повезло. Те аварии, что довелось увидеть, либо только произошли, либо их можно было объехать, так что ожидание длилось самое большее полчаса. Правда, в некоторых случаях происходило такое, что водитель грузовика мог прихватить с собой в райские сады Аллаха не только свою раскрашенную колымагу, но и всех людей в радиусе пары сотен метров.
Например, в случае с бензовозом повезло дважды: во-первых, он перевернулся за несколько минут до нас, и пробка просто не успела образоваться, во-вторых, каким-то чудом топливо не растеклось и не загорелось на этой дикой жаре – цистерна лишь потрескалась и дымилась, и из трещин подтекала жидкость с чудесным запахом…
16.
17. Близко подходить не хотелось, потом стало понятно, что если рванет, то ничем не поможешь. В цистерне 15 тысяч литров горючки.
18. Водитель смотрит путь объезда. Спина мокрая не от жары (джип продувается как следует), а от сложной дороги.
Интересно, что при образовании пробки из близлежащей деревни моментально примчится какой-нибудь делец, разложит столик и откроет бойкую торговлю товарами первой необходимости, как то фруктами, водой и проч. Люди к продавцу тянутся, потому что пережидать пробку можно долго, а на страшнейшей жаре выживать ухитряются только китайцы. С ними, кстати, связана самая плохая новость о KKH.
19. Яблоки потрясающе вкусные!
Китайцы вбухали в KKH три миллиарда долларов, и по большей части строили шоссе тоже они. За двадцать лет стройки погибло более тысячи трехсот человек, но китайцев много, им нипочем. При всем уважении к китайской нации, качество их продукции хромает по-прежнему, а радикальные методы решения проблем вызывают оторопь. После наводнения Пакистан вновь выдал Китаю подряд на ремонт шоссе и дал полный карт-бланш. Как известно, отреставрировать по-китайски означает снести старое и на его месте построить новое, точно такое же.
Здесь произошла та же история, потому хвала Аллаху, что мы не поехали на велосипедах. В тех местах, где дорожное покрытие уцелело, китайцы начисто сняли асфальт. Весь! Сейчас по сути KKH – это просто трясучая терка, на которой убиваются машины, с крайне редкими асфальтовыми вкраплениями. На десять-двадцать километров шоссе встречается метров тридцать-сорок асфальта. По обочинам в палатках в местах работ ютятся чернорабочие китайцы и пакистанцы. Условия такие, что московские бомжи по сравнению с ними живут в раю. Кто-то долбит камни вручную кувалдой, кому-то даже дали отбойный молоток. Здесь же компрессоры, переносные бетономешалки и проч. И все это на жаре за сорок.
20. На автобусе по KKH – нужно быть большим любителем острых ощущений и иметь много времени.
21. Тем более что все транспортные средства забиты людьми под завязку.
Отдельная песня и задержки в пути это взрывные работы. Ежели таковым предписано быть, в район перво-наперво приезжает либо армейский джип, либо ребята из военизированной полиции. Машинки у них снабжены не только мигалками, но смонтированными на стойках пулеметами. Они перекрывают дорогу, в то время как в сотне метров впереди китайские мастера-взрывотехники закладывают в шурфы взрывчатку. Подгоняются и бульдозеры, которые после взрыва расчищают дорожное полотно от обломков.
Я все пытался понять, каким образом в районе оказывается тяжелая техника. Ведь сами по себе гусеничные экскаваторы будут сюда ехать месяцы, если не годы, а на хорошем тягаче-автопоезде их не привезешь – дорога только называется шоссе, но порой на ней такие повороты, что грузовик даже с небольшим прицепом не пройдет. Оказывается, технику, в том числе экскаваторы, привозят на одноплатформенных грузовиках, укрепляя ее чем и как попало, лишь бы не свалилась. Чудо из чудес!
22.
23. Армейский джип с пулеметом в пригороде города Гилгит. Снимал исподтишка, так как рекомендуется у этих ребят всегда спрашивать разрешение на съемку.
В месте взрыва образуется автомобильная пробка, и когда она рассосется, никто не знает. Инженеры, конечно, молодцы, но гарантировать того, что взрыв не вызовет больший по объему обвал, чем планировалось, невозможно. Местность, по которой проложено KKH, гарантирует, что работа китайцам здесь будет всегда.
24. Этого полицейского с Калашниковым мы попросили сфотографироваться.
Наконец гулкий удар, от которого уходит земля из-под ног, грохот камней и клубы пыли, поднимающиеся в белесое от жары небо. В горячем воздухе незнакомо, но вкусно пахнет взрывчаткой и искрошенной породой.
25. Момент взрыва. Стена, под которой идет шоссе, впечатляет.
К авариям, взрывам и прочим задержкам стоит добавить очереди на контрольно-пропускных пунктах, кои имеются на въезде/выезде в каждом районе. Особенно не везет, если перед тобой полный народу автобус. В силу частой неграмотности персонала писать свои данные в журналы учета приходится самостоятельно. Уж не помню, сколько автографов мы наоставляли на всем протяжении шоссе.
***
Тем, кто покупается на обозначения на карте, мол, на таком-то километре шоссе будет отель, не стоит впадать в эйфорию. Жилье лучше искать в ближайшей деревне, потому как отдельно стоящие строения на обочинах то ли испытали на себе силу обвалов, то ли стали жертвами межобщинных столкновений суннитов и шиитов, то ли просто кто-то их не любит.
26. Смотровая площадка в месте пересечения Гималаев, Каракорума и Гиндукуша.
27. Так обозначается шиномонтаж.
28. На шиномонтажников пакистанские водители молятся.
Помимо обвалов и прочих природных радостей, шоссе разрушают речки и ручьи, которые в дожди достигают мощности хорошего горного потока. Где возможно, воду уводят под дорогу, но чаще она течет по верху. Пытаться что-либо делать с этим нерентабельно, так как ручьи в силу частых обвалов запросто меняют русло.
29. Речка через шоссе. Китайский водитель отливает холодной водою кур.
30. Впрочем, курам это мало помогает, на такой жаре они дохнут десятками.
Также задержки возможны в городах на мостах. Большей частью мосты деревянные, причем весьма длинные, и здесь инженерам приходится находить оригинальные решения. Как правило, такие мосты выдерживают небольшое число автомобилей за раз, движение на них регулируется. Автомобильные очереди растягиваются порой на сотни метров, и, чтобы не сидеть в душных салонах, люди переходят мост пешком, собираются на другой стороне реки в группы и обсуждают жизнь, ожидая, когда подъедет их транспорт.
31. Этот мост вытянут дугой и переходит прямо в туннель в скале. По мосту идут пассажиры.
***
О пакистанских грузовиках ходят легенды. Пожалуй, таких красивых машин не встретишь ни в одной стране мира. На украшение уходят годы и целые состояния, доводилось слышать, что грузовиковая бижутерия иной раз не дешевле самого грузовика. Для росписи кабины и кузова приглашаются лучшие художники. Грузовики представляют разительный контраст с однотонной местностью. Да и сами водители в своих платьях – плоть от плоти пыльной дороги и потому смотрятся на фоне красивых машин как недоразумение.
32. Если машина красива, водитель ею гордится и никогда не откажется попозировать.
33. Длинные усы по краям в темноте фосфоресцируют, железная бахрома внизу звенит при езде, круглые пропеллеры вращаются от малейшего тока воздуха.
34. Надстройка над кабиной из дерева, ее делают специальные плотники. В обшивку вкраплены зеркальца и разноцветные лампочки. Вечерами грузовик – словно раскрашенная елка.
Но эксплуатируются грузовики нещадно – без слез не взглянешь. Если произошла авария, то водитель от машины не отлучается – остается при ней, часто другие водители снабжают его дровами и едой. Не знаю, чего ждет, возможно, друзей, чтобы перегрузить рассыпавшуюся поклажу на другие машины, но думается, что и оставлять такую красоту – сердце кровью обольется.
35. Классический вид KKH: Одноколейка, засыпанный оползнем экскаватор и грузовик, рама которого выкручивается под совершенно невозможными углами. Упаси бог сюда в ближайшие пару лет сунуться на велосипедах!
Ну, и самая прелесть заключается в том, что в одном месте Каракорумское шоссе перестало существовать в принципе. В январе 2010 года в бывшем княжестве Хунза недалеко от границы с Афганистаном произошел обвал. Сошедшая порода перекрыла не только KKH, но и речку, протекавшую рядом. В итоге сейчас на месте шоссе и ряда деревень образовалось горное озеро длиной 16 километров. О том, как произошел обвал, об озере, и как через него переправляют китайские грузы, будет отдельный рассказ.
36.
Многие спрашивают, чем Восток лучше Запада. Спрашивают, почему не езжу по Европе, например, а все больше в Азию. Говорить, что лучше, а что хуже, наверное, неуместно. Кто-то приведет аргументы за Европу, кто-то за Азию, и все окажутся правыми. Однако одно есть одно сравнение, которое кажется правильным.
В цивилизованных странах, когда даже просто идешь по улицам, невозможно отделаться от впечатления, что ты в музее. Памятники архитектуры охраняются, культурное наследие бережется. Это, безусловно, замечательно, но в то же время парфеноны, ватиканы и альгамбры – будто законсервированные. Нецивилизованная Азия более чем жива. Живы ее скульптуры и барельефы, потому что во многих странах они до сих пор часть мифа, а не истории. А то, что утратило ценность, те памятники и божества, что стали идолами, вынуждены выживать. Слово «ЮНЕСКО» в Пакистане мало кто слышал.
Если хочешь увидеть льва, надо ехать в Африку, а не в зоопарк. Естественная среда не сравнится с большой и просторной резервацией, тем более с клеткой. Бабочку лучше лицезреть живьем, а не под стеклом. То же и здесь. Разумеется, это лишь одна из причин, по которой Азия мне интереснее.
37. Будда в Пакистанском Кашмире.
Убийственно монотонное шоссе наконец привело в Гилгит – административный центр агентства Гилгит-Балтистан. Город интересен историческими памятниками и тосклив пакистанским образом жизни, но на фиг, на фиг. Возможность помыться на первом месте. В гостинице, разумеется, горячей воды нет, ее дают только по вечерам, однако хозяин идет навстречу, потому что постояльцев совсем немного, а внешний вид наш… В общем, в Москве первый же господин полицейский с радостью загреб бы нас в отделение.
Пытаюсь представить, сколько раз придется намылиться, чтобы смыть девятидневные грязь, пыль и пот. Возникла мысль сфотографироваться на память хотя бы по пояс обнаженным, однако сил хватило только достать фотоаппарат. Ем непомытый урюк (ой понос, понос, не понось меня), лежу на кровати, и единственные магические слова, которые могут оторвать от этого занятия, «душ свободен». Пока же он занят Ксюшей. Фотографические способности редуцировались к простому нажатию на кнопку, поэтому из эротики только мои ноги цвета авгиевых конюшен. По ним судить о чистоте остального туловища нетрудно.
***
Собственно, сам Гилгит навевает тоску. Он пыльный, серый, низкой застройки с неизбежным обилием бородатых мужчин на улицах. Причем примерно у каждого первого под кроватью автомат Калашникова – тут нередки столкновения суннитов с шиитами. Бродишь по улицам, и складывается ощущение, что жители поголовно торговцы, а культура, если и была, то ушла куда-то на задворки.
38. В буклетах часто фигурирует символ города – горный тур или козел на фоне пышной зелени. Может, не тот козел попался, но зеленью тут и не пахло.
39. Одна из улиц города.
40. Серость прерывается порою яркими пятнами рекламы.
41. Окраина Гилгита. Раннее утро. Днем тут не протолкнуться.
Культура есть, надо только знать, где искать. Времени на посмотреть было в обрез, отдыхать хотелось сильно и ехать надо было дальше, поэтому мы отправились к вырезанному в скале силуэту Будды в Карга (10 км от Гилгита), да прошвырнулись по лавкам, где удалось купить кое-что по мелочи, в том числе карты региона, и подержать в руках настоящий кашемир (стоимость платочка – одна тысяча долларов, ибо его ткут более года).
Тем разительнее был переход от истории к мифу. Джип трясся по разбитой дороге пригорода, пару раз нас останавливали военные патрули, которых в Гилгите и окрестностях много, и записывали номер машины. По одной из улиц ехать запретили. Наконец дорога кончилась, ее кусок смыло во время наводнения, и дальше мы пошли пешком.
42. Торговцы в Гилгите. Ранее утро.
43. На рынках и в лавках господствуют дешевые и некачественные товары из Китая.
Стоит немного вдаться в подробности, чтобы был понятен последовавший эффект. Деревня в пригороде Гилгита под названием Карга Нулла. Серая пыль. Узкие улицы. Жара. Пакистанцы в традиционных одеждах и редкие закутанные женщины… Все это насыщено так сильно исламской ортодоксальностью, что хочется наесться пакистанских сладостей – только их приторность (за что люблю их) и перешибет тоску от увиденного. А так можно брать карандаши, и, даже не будучи вовсе художником, создашь вполне вменяемую картину окружающей действительности.
44. Женщина, купившая платок, готова возмутиться из-за съемки. Вторая спряталась.
Но вот деревня отступает на второй план. Скальный массив. Перед ним поляна. Тишина. В траве течет удивительный ручей с прозрачной водой красного цвета – взгляд все время возвращается к нему. На большой высоте на скале немного под углом, так что невозможно посмотреть на него прямо, Будда.
Он настолько выделяется из этой самой окружающей действительности и вместе с тем настолько к месту, что мозг не в состоянии переварить увиденное. Исламская и буддистская реальности далеки друг от друга, но время, и в большей степени пространство свели их здесь. Ислам, по крайней мере, если слепо и буквально следовать догматам (чего делать ни в коем случае нельзя), изначально отрицает возможность диалога, потому как «нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его». Буддизм значительно более открыт, и в свое время в нише для божества было пусто.
45. Будда чужд нынешней истории, но мифологически это его место.
Ислам распространился в Кашмире лишь в XIV веке, буддизм же был с еще до нашей эры. Помимо этого, в Пригиндукушье существовало множество анимистических верований, есть предположение, что незадолго до прихода ислама в этой местности на короткое время воцарился индуизм. Так или иначе, но на скалах здесь можно найти петроглифы разных времен, причем в одной местности встречаются рисунки едва ли не эпохи неолита, которые соседствуют с согдийскими рисунками, с буддистскими, с исламскими, есть также несторианские кресты и даже еврейские надписи.
Кашмир был большим перекрестком в пространстве и времени, а обилие гор – Гиндукуш, Каракорум, Гималаи – служило хорошим ограничителем: очередная религия, распространившись в отдельно взятой долине, часто оставляла нетронутыми деревни за соседними хребтами. Говорят, в Восточном Гиндукуше до сих пор живут племена, которые исповедуют анимизм, и даже воинственные мусульмане, пытавшиеся обратить их в ислам огнем и мечом, ничего не смогли сделать.
46. Буддистские петроглифы. Белый цвет – следы краски, которой, возможно, пытались замазать изображение. Некоторые рисунки столь бледны, что разглядеть как следует их можно только при хорошем освещении.
Порою петроглифы разных времен вступают в противодействие друг с другом на одном куске камня. К примеру, более раннее изображение буддистской ступы подвергается нападению нарисованных позднее воинов, предположительно, мусульманских.
Мы сидели в траве и обсуждали с проводником, каким образом люди сумели высечь в скале рельефное изображение Будды на высоте более десяти метров. Видимо, на веревках спускались сверху, долбили в скале дыры (как? чем?), в которые затем вставляли балки, на которых, в свою очередь, делался настил, и вот так, поэтажно, и выдалбливали рельеф.
Впервые из европейцев этого Будду увидел и зарисовал Джон Бидделф, британский политический агент в Гилгите еще в 1880 году. Затем аналогичная зарисовка, датированная 1907 годом, встречается в описании венгерского исследователя Аурела Стейна. Все рисунки, равно как и последующие фотографии, передают изображение с искажением – чтобы посмотреть на него фронтально, нужен либо вертолет, либо надо построить вышку. Однако возможности Photoshop безграничны, я немного поколдовал, и получилось, как говорится, глаза в глаза (за шарп извиняйте).
47. Это одна из часто встречающихся канонических поз Будды. Правая рука выполняет абхайя-мудру, символизирующую защиту и устранение страхов, левая – скорее всего варада-мудру, жест благодеяния и ниспослания даров. Отличие, по которому можно определить, что скульпторы находились под влиянием гандхарской школы, – нечто вроде накидки за спиной. Первые изображения Будды появились именно в Гандхаре, испытавшей влияние греческих скульпторов, и обладали многими характерными чертами греческой скульптуры, в том числе одеждами.
Смотрел я на это, а в голове думались сами собой разные мысли. Например, этот Будда датируется VIII веком, то есть он возник тут за несколько сотен лет до прихода ислама. В исламе запрещено изображать пророка, поэтому мусульмане у любых иных божеств и идолов стирают лица. Так было обезображено изображение Будды, например, в долине Сват, когда ее заняли ортодоксальные талибы. Почему же здесь лицо уцелело? Может, ислам в этой местности не столь ортодоксален? Или же Будда как-то встроился (или его встроили) в мусульманский пантеон?
***
Ислам не столь радикален и догматичен, как мы привыкли думать, потребляя то, что нам подсовывают СМИ. Во-первых, соприкоснувшись с индуизмом, мусульмане позаимствовали в той или иной степени кастовую систему и множество других особенностей индуистской религии, причем иногда в более строгой, а то и вовсе вычурной форме, нежели в самой Индии.
48. Продавец шапок-масудок. Персонаж сзади просто чихнул.
Это тем более интересно в силу того, что христиане и иудеи, оказывается, стоят гораздо ближе к мусульманам, чем индуисты, ввиду монотеизма. Проводник рассказывал, что мусульманин имеет право взять в жены женщину-христианку или еврейку в случае перехода их в ислам, но категорически запрещено жениться на индуистках, так как многобожие в исламе считается идолопоклонничеством, и путь индуистам в ислам заказан. Что ни коим образом не мешало тысячам индуистов из неприкасаемых каст переходить в ислам и становиться таким образом полноценными людьми, да и смешанные браки были не редки.
Будучи долгое время в зоне влияния Тибетской империи, местный ислам испытал на себе влияние буддизма. А еще он приходил на почву, где цвели и пахли анимистические культы и шаманизм. Исследователей региона отмечают: исторически сложилось так, что на севере, то есть в Кашмире, большое значение имеет пласт верований, который сформировался в ходе доисламского развития и является дополнением к исламу.
Собственно, и ислам в регион пришел весьма интересный. Как известно, наиболее ортодоксальное направление его это суннизм, но в Кашмире он появился очень поздно. А до тех пор были распространены шиизм, в частности исмаилизм – течение, которое учит понимать Коран и обряды не в прямом, а переносном смысле, и отвергает большинство исламских догм. Эта более «гибкая» разновидность ислама сумела не только конкурировать с местными верованиями, но самое интересное, смогла отчасти признать их и отчасти вобрать в себя.
49. Купил мяса.
50. Так в Гилгите продают газеты.
Более чем странный ислам! А если учесть, что многие выше- и нижеперечисленные особенности были живы до недавнего времени и о них помнят до сих пор, то и вовсе удивительно становится. Жалеешь, что не знаешь местных наречий, чтобы узнать подробности из первых рук.
В ряде мест на севере Кашмира почитались женские божества, например в долине Астор, которую мы проезжали, когда ехали к Нанга Парбат, до конца XIX века существовал культ богини – покровительницы одного родового союза, имевший святилище в горах и жреца для жертвоприношений.
(Как правило, алтари были сложены из необтесанных камней и покрыты ветвями можжевельника, который считался священным деревом. Внешне алтари напоминали стены мани в Тибете.)
Возле горы Харамош (к северу от Гилгита) бытовала вера в женскую богиню, в жертвоприношениях для нее участвовали только женщины, и допускался лишь один мужчина-жрец, который убивал жертвенную козу. При этом он приближался к женщинам с непристойными жестами, а им разрешалось бить и мучить его.
Перечислять можно долго – зарубежные исследователи посвятили религиям Пригиндукушья объемные работы. В качестве последней странности ислама можно привести следующий факт, который показывает, что даже суннитские фанатики ничего не могли сделать с доисламскими верованиями. В том же княжестве Хунза на самом севере Пакистанского Кашмира до 1974 года существовала немусульманская теократическая монархия, что при исламе немыслимо в принципе.
51. Знакомое слово «шахид». В данном случае означает солдата, готового умереть за родину.
Все это еще интересно и с точки зрения психологии. Попав первый раз в большие горы, я пытался понять, как люди, живущие в вертикальном мире и с отсутствием широкого горизонта, воспринимают окружающее, и в чем отличие их восприятие от нашего. Ведь такие условия должны накладывать отпечаток на все сферы жизни. Языковой барьер ранее не позволял вдаваться в столь тонкие материи, но в конце концов попалось любопытное описание, касающееся народности «шина», которая проживает в том числе в районе Нанга Парбат.
52. Весьма колоритный дядя на заднем плане говорит по телефону.
Соответственно подразделяется и все живое в этих местностях. Орлы, горные козы, можжевельник и высокогорные цветы считаются самыми чистыми и священными. С козою связан целый пласт очень любопытных верований, тогда как коровы во многих местах, равно как и крупный рогатый скот вообще, считаются нечистыми животными.
53. В городе это частая картина. В деревнях люди за скотом ухаживают лучше.
54. Немного радости и ярких красок.
Продолжение следует…
Смотрите также Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 7, Часть 8.
Армейский джип с пулеметом в пригороде города Гилгит. Снимал исподтишка, так как рекомендуется у этих ребят всегда спрашивать разрешение на съемку
published on according to the materials
Запись взята с сайта .
Комментарии (1)