Исповедь фельдшера скорой помощи…

Пока детки растут и познают окружающий мир за ними нужен глаз да глаз. Любознательность и неуемная энергия постоянно сталкивает малышей с разными жизненными трудностями.

Но иногда стоит только отвлечься на пару секунд, как может случиться непоправимое. Ниже рассказ фельдшера скорой помощи как раз о подобном случае. Мы не вправе осуждать нерасторопность родителей, никто от этого не застрахован.

Просто нужно постараться максимально уберечь своих деток от серьезной опасности, насколько это возможно и, не переставая, дарить им свою любовь!

Это папе, — и мама поставила на стол большую чашку горячего ароматного чая.
Это маме, — и на столе появилась ещё одна чашка чая, но поменьше.
А это…

Кому предназначался стакан сока, мама сказать не успела. Годовалая дочка, сидевшая на коленях у папы, протянула ручку к большой чашке чая и опрокинула её себе на грудь.

Фельдшера поразила тишина в квартире. Молодой парень суетливо, но молча метался из комнаты в комнату. Его жена держала на руках девочку и тоже молчала. Но самое страшное было то, что молчал ребёнок. Он просто смотрел куда-то в сторону и молчал, часто дыша.

Вся передняя поверхность тела была ярко-красной. Кое-где уже появились пузыри, готовые вот-вот лопнуть мутной сукровицей. Но девочка молчала. По спине фельдшера пополз холодок, он достал из кармана коробочку с наркотиками.
Инъекцию сделал быстро. Ребёнок даже не сопротивлялся.

Пока фельдшер колдовал со стерильной повязкой, девочка неожиданно заплакала. Заплакала во весь голос, проливая водопад горьких слёз прямо в кислородную маску. Медик облегчённо вытер испарину со лба.
Пронесло.

Через пару минут плач стал тише, девочка задышала ровнее, спокойней, а потом и вовсе уснула, поддавшись действию фентанила (наркотический анальгетик. — Прим. автора).

У нас полчаса, чтоб не колоть её ещё раз, — сказал фельдшер водителю.
Не люблю детей лишний раз наркотой пичкать. Успеешь? (Водитель кивнул.) Я в салоне. На поворотах аккуратней. Фельдшер рассадил родителей по креслам. Маме вручил спящую дочку, а сам присел на боковую кушетку.
Погнали.

Чем обезболивал? — врач ожогового центра оформлял документы.
Фентанилом.
А что ж в сопроводке не записал?
Виноват. Исправлюсь, — фельдшер вписал в документ недостающую фразу.
Виноват, конечно, — врач улыбнулся. — Но молодец. Хорошо обезболил. А то ваши некоторые, бывает, анальгин вколют, а потом мне доказывают, что так и должно быть.

Да вы не переживайте, — врач повернулся к родителям. — Ожог первой-второй степени. Не всё так страшно. Площадь вот только большая. Всё сделаем как надо. До свадьбы заживёт. Да и фельдшер вам попался решительный.

Он уколы делать не умеет, — подала голос мать. — Пока дочка у меня на руках была, она не плакала. А когда ей ваш фельдшер укол сделал, то сразу заревела. Надо всё-таки лучше свою работу выполнять. С детьми же дело имеете.
Врач и фельдшер переглянулись. Но в полемику с женщиной, у которой ребёнка только что забрали в реанимацию, ни тот ни другой вступать не стали. Фельдшер взял со стола свою папку и, попрощавшись с врачом, двинулся к выходу.

Доктор! — на улице фельдшера догнал отец девочки. — Спасибо вам! — он протянул фельдшеру руку. — Не обижайтесь на жену. Она на нервах вся.
Несёт чего попало. Извините её.
Да ладно вам, — фельдшер пожал протянутую ему руку. — Всё ж понятно. Так что никаких обид. И в следующий раз… Хотя следующего не надо.
Да. Не надо. Спасибо ещё раз. Я пойду, — парень вернулся в приёмное отделение, а фельдшер залез в кабину «газели».
Что он от тебя хотел? — водитель оторвался от телефонной стрелялки.
Спасибо сказать.
Сказал?
Сказал, — фельдшер вздохнул. — А ты знаешь, почему дети иногда не плачут, даже если очень больно?
Интересно, — водителю всегда всё было интересно.
Потому что они в шоке. Помнишь, я рассказывал тебе, что такое шоковое состояние?
Последняя черта, зайдя за которую можно уже не вернуться, — кивнул водитель. — А этот плакал?
Этот? Сначала нет. Но потом заплакал.