Мейерхольд и Райх
9 февраля родился Всеволод Мейерхольд (1874-1940), муж первой жены Есенина Зинаиды Райх.
О романе Райх и Есенина, где Сергей Александрович выиграв на миг, глобально проиграл, мы уже говорили ( ).
Теперь зададимся вопросом: а как воспринимал Мейерхольд буйного спутника своей супруги?
Приходилось ему нелегко.
Еще до возникшего треугольника Есенина и Мейерхольда связывали творческие отношения.
В 1920 Есенин получил от Мейерхольда заказ написать для Театра РСФСР-1 драму в стихах «Григорий и Дмитрий» (про самозванца в историческое Смутное время). Наброски этой работы слышал Иван Грузинов, в архиве Есенина ничего от них не сохранилось.
Есенин набрел на замысел драматической поэмы «Пугачев», именно ее для театра Мейерхольда предназначив.
Находящийся в зените увлечения имажинизмом парень питал острый интерес к революционным формам искусства. Тяга с Мейерхольдом была взаимна. Всеволод Эмильевич тоже следил за экспериментами поэтов, готовясь рассмотреть для постановки не только «Пугачева», но и «Заговор дураков» Мариенгофа.
Позже Мейерхольд говорил:
«Есенин читал мне «Пугачева» и я почувствовал какую-то близость «Пугачева» с пушкинскими краткодраматическими произведениями. Есенин читал мне пьесу как бы в конкурсном порядке, когда предлагались и другие произведения к постановке. Он читал, так сказать, внутренне собравшись.
В этом чтении, визгливо-песенном и залихватски-удалом, он выражал весь песенный склад русской песни, доведенной до бесшабашного своего удальского выявления. Песенный лад Есенина связан непосредственно с пляской – он любил песню и гармонику. А песня, подобно мистерии, – явление народное».
То ли режиссер за давностью лет запамятовал, то ли намеренно умолчал, но читка была не «мне», а перед всей труппой. Не говорит Мейерхольд и еще об одном обстоятельстве: он сходу и прилюдно, едва Есенин замолк, выдохнув «Дорогие мои… дорогие… хорошие», вынес вердикт о несценичности «Пугачева», мол, у Есенина все держится на слове, а театр требует действий.
Есенину только и оставалось спросить: какой, мол, театр игнорит слово – театр вообще, или мейерхольдовский, в частности?
Это было в 1921 году, на исходе которого состоялся развод Райх и Есенина. А уже летом 1922 Зинаида стала женой Мейерхольда.
Если брак Есенина и Райх вопросов не вызывал, то альянс Зинаиды и Мейерхольда был во многом проблемным. Во-первых, почти двадцатилетняя разница в возрасте. Во-вторых, Мейерхольду пришлось уйти из семьи.
Стремящийся, чтобы все было как в лучших домах, Мейерхольд попросил разрешения на брак у Есенина. Тот якобы ответил: «Сделай милость. По гроб буду благодарен». На деле же история сохранила совершенно хамские частушки Есенина, посвященные молодоженам:
Ох, и песней хлестану,
Аж засвищет задница,
Коль возьмёшь мою жену,
Буду низко кланяться!
Пей, закусывать изволь!
Вот перцовка под леща!
Мейерхольд, ах, Мейерхольд,
Выручай товарища!
Уж коль в суку ты влюблён,
В загс да и в кроваточку.
Мой за то тебе поклон
Будет низкий — в пяточку.
Хамство Есенина отдельная тема, как-нибудь и ее коснемся. Чаще всего он именно хулиганил, задирался, самоутверждаясь, как на деревенских проселках принято. В немалой степени шло это еще и от скуки, привычки делать из жизни карнавал. Вот и эти частушки (противные, слов нет) слеплены на всякий случай. В 1922 Есенину не до Райх, у него роман с Айседорой Дункан и заграничный вояж.
А вот после заграницы… После разрыва с Дункан… Возвращения в бесприютную Москву…
Короче, пошли дела другого рода.
Августа Миклашевская
Сразу скажем, что Есенин, несмотря на много чего личного, выступал на стороне мейерхольдовского театра. Журнал дышащих на ладан имажинистов «Гостиница для путешествующих в прекрасном» поддерживал систему Таирова, вызывая негодование Есенина. Тот говорил:
«Во-первых, вы меня ссорите с Мейерхольдом, с которым я ссориться не намерен; во-вторых, я нахожу, что театр Мейерхольда интереснее театра Таирова.
...
В журнале, где выдвигают Таирова и нападают на Мейерхольда, я участвовать не желаю. В журнале, который я организую в дальнейшем, будет пропагандироваться театр Мейерхольда»
Вернувшись в Россию, Есенин тщетно искал точки опоры. Некоторое время в сфере его интересов пребывала Августа Миклашевская, актриса таировского театра. По ее уверениям, роман был исключительно платонический, хотя именно Миклашевской Есенин посвятил один из самых чувственных своих циклов «Любовь хулигана».
Когда Миклашевская осталась без работы, поскольку не могла поехать из-за маленького ребенка с Камерным театром в длительные зарубежные гастроли, Есенин надумал устроить женщину к Мейерхольду. Просьбу свою он сформулировал, прямо скажем, незамысловато, словно куражащийся, чувствующий силушку мужик, запугивающий местечкового еврея: «Если не примешь Миклашевскую, буду бить». По словам Миклашевской, после этого она уже не могла пойти к Мейерхольду разговаривать о работе, да и с Сергеем включила режим нечастых встреч.
Райх с детьми от Есенина
Нежданно-негаданно Есенин начал воспринимать Мейерхольда, словно не совсем нужного родственника. У него появилась раздраженная интонация: «Втерся ко мне в семью, изображал непризнанного гения… Жену увел…» Пользуясь правом отцовства, Есенин взял привычку навещать детей, - вваливался ночь-полночь, далеко не всегда трезвый, а то и с угрозами «набить морду этому Треплеву».
Хуже всего, Райх принялась устраивать свидания с Есениным на квартире подружки Зинаиды Гейман. Мейерхольд обратился к Гейман с увещеваниями: «Я знаю, что вы помогаете Зинаиде встречаться с Есениным. Прошу вас, прекратите это: они снова сойдутся, и она будет несчастна…»
Вообще, Мейерхольду приходилось нелегко. С Есениным держался политес, тогда как от одного имени его Всеволода Эмильевича порой воротило. Чем иначе объяснить инцидент с драматургом Файко, который написав сценарий комедии «Папиросница от Моссельпрома» ( ) дал главной героине имя Зинаиды Весениной, ничего в виду не имев. Мейерхольд же счел это грязным, оскорбительным намеком на первый брак его супруги. Файко пришлось извиняться, а что поделать: Мейерхольд репетировал его пьесу «Учитель Бубус».
Постепенно все как-то сгладилось. Есенин нашел очередную жертву в лице Галины Бениславской ( ) и оставил Райх в покое.
Еще одна схватка произошла у Есенина с Мейерхольдом в 1925 году, когда режиссер поставил пьесу Николая Эрдмана «Мандат». Юрий Либединский запомнил, как Есенин весело собирался на спектакль, где одну из ролей играла Зинаида Райх. В антракте встревоженная сестра поэта поведала Либединскому, что Есенин ушел. Свой поступок Есенин объяснил тем, что «На сцене интересно, а в публике скучно!»
Либединский ничего не упоминает о следующем инциденте.
В середине спектакля поэтом овладел истерический смех. Райх бросилась к Мейерхольду с сообщением, что в зале сидит нуждающийся в успокоении Сергей. Мейерхольд вывел Есенина в фойе, где поэт выразил упреки по поводу «Мандата»:
«Всеволод, пойми, грешно смеяться над ними, чем же они виноваты? Люди маленькие… А ты смеешься, и я смеюсь, и злюсь на тебя за это. Нехорошо получается, стыдно».
Разговор закончился цитированием собственных строк из «Пугачева» и упреками: «А ты обманул, Всеволод, не поставил!»
У гроба Есенина Мейерхольд стоял, поддерживая жену.
После смерти поэта именно в стенах театра Мейерхольда прошел вечер, участники которого пытались отделить Есенина от возникающего понятия «есенинщины». Здесь надо заметить, что Мейерхольд, оценивая путь поэта, возьмет на вооружение риторику, согласно которой Есенин только тем и занимался, что боролся с влиянием среды:
«У Есенина была борьба с петербургским влиянием Мережковских, городецких и с религиозным уклоном Клюева. Затем острое изображение в определенных заостренных тонах богемной грязи и тины. Ему всегда приходилось вести борьбу с вредными влияниями».
Впрочем, о Мейерхольде и Райх мы будем еще говорить
Комментарии (0)