Автор статьи: Джесси Беринг (Jesse Bering) — автор журнала Scientific American,
интернет-журнала Slate и швейцарского издания Das Magazin. Раньше он
занимал должность директора Института когнитивных и культурных
исследований при Университете Королевы в Белфасте. Сейчас Беринг живет в
Итаке, штат Нью-Йорк.
Имеют ли животные чувство юмора? Возможно, в какой-то степени — да. Но полноценное чувство юмора, которым обладают взрослые люди, похоже, все-таки свойственно только нам. Однако результаты исследований, проведенных за последнее десятилетие, привели к неожиданному открытию, что крысы (в частности молодые особи) способны смеяться! По крайней мере, такой вывод был сделан ученым Джааком Панксеппом (Jaak Panksepp), опубликовавшим в журнале Behavioural Brain Research примечательную и вызвавшую бурные обсуждения статью с описанием своей позиции по данному вопросу.
В частности, в работе Панксеппа основной упор был на определение «вероятности того, что у животных, которые чаще всего используются в экспериментах (у лабораторных грызунов), могут существовать переживания, связанные с коллективным весельем во время игровой активности. А сопровождающая его вокализация — важный коммуникативно-эмоциональный компонент данного процесса, усиливающий социальные связи, — это зачаточная форма смеха». Теперь, до того как вы начнете представлять себе залихватское хихиканье мультипликационного Стюарта Литла (или он был мышью?), оговорюсь, что смех настоящих крыс звучит совершенно иначе, чем у людей.
Человеческий смех представляет собой пульсирующий звук, похожий на пулеметную очередь, которая начинается с шумного выдоха и состоит из серий коротких отчетливых звуков, разделенных одинаковыми повремени паузами. Классический смех человека выглядит как произнесенный с придыханием звук «х», за которым следует гласный, чаще всего «а».
В отличие от нас крысы «смеются», издавая высокочастотные (около 50 кГц) ультразвуковые сигналы, похожие на попискивание и явно отличающиеся от прочих звуковых сигналов грызунов. Панксепп описывает открытый им феномен такими словами: «Когда я завершил свой первый четко организованный этологический анализ силовой игры у детей в конце 1990-х гг., где смех был наиболее часто встречающейся вокализацией, мне пришло в голову (возможно, это и заблуждение), что зафиксированный нами писк в диапазоне 50 кГц у играющих крыс может быть очень далеким предком человеческого смеха. На следующее утро я пришел в лабораторию и попросил своего помощника-старшекурсника помочь мне пощекотать крыс».
В последующие годы Панксепп и его сотрудники систематически проводили исследования, изучая «смех» крыс, и выявили удивительное совпадение функциональных и экспрессивных характеристик реакции попискивания у молодых грызунов и смеха у детей. Чтобы вызвать у своих крысят «смех», Панксепп использовал методику, которую он назвал «межвидовой игрой с рукой» (по существу, это лишь жаргонная замена слову «щекотать»).
Как выяснилось, крысы особенно чувствительны к щекотке в области загривка, который также служит мишенью и у детей, стремящихся в своих играх пощекотать друг друга в этой области. Вскоре Панксепп обнаружил, что наиболее восприимчивые к щекотке особи были также наиболее игривыми в группе подопытных животных в обычной для них среде. Также исследователь выявил, что подобный индуцированный смех вызывает у крыс привязанность: грызуны, которых в детстве щекотали, будут активно искать руки человека, ранее заставившего их смеяться. Однако определенные неприятные воздействия окружающей среды резко снижают у них количество подобных попискиваний.
Например, если крысята ощущают кошачий запах или сильный голод, или же сталкиваются с резким ярким светом, то частота попискиваний значительно снижается. Также Панксепп обнаружил, что взрослые самки оказались более восприимчивыми к щекотке, чем самцы. И, наконец, когда детенышам крыс предоставляли выбор между двумя различными взрослыми особями, одна из которых достаточно часто спонтанно попискивала, а вторая молчала, крысята проводили значительно больше времени с тем животным, которое было, предположительно, более счастливым.
К сожалению теория Панксеппа практически не нашла никакой поддержки у его коллег. Тем не менее исследователь настаивает: «Мы многократно пытались опровергнуть нашу точку зрения, но у нас так ничего и не получилось. Соответственно, мы смирились и нашли удовлетворение в осторожном продвижении и подтверждении эмпирическими данными теоретического допущения, что существует некий вид родственной связи между игривым попискиванием молодых крыс и детским смехом у человека».
Панксепп вовсе не утверждает, что крысы обладают полноценным чувством юмора. Он всего лишь думает, что существует эволюционное родство между смехом детей во время силовых игр и сходной вокализацией у молодых крыс. Чувство юмора, особенно характерное для взрослых людей, требует наличия когнитивных механизмов, которые могут быть, а могут и не быть свойственны другим видам.
Ученый предполагает, что внести некоторую ясность поможет ответ на эмпирически опровергаемый вопрос: «Если кошка выступает как постоянный источник волнения в жизни крысы, то будет ли эта крыса издавать счастливый писк, если с кошкой случится что-нибудь неприятное? Будет ли она радостно «посмеиваться», если кошка попадет в капкан или кто-нибудь схватит ее за хвост и поднимет в воздух? Мы вовсе не рекомендуем проводить подобные эксперименты, но будем рады поддержать любого, кто пожелает двинуться в данном направлении и найдет более милосердные способы оценить такую способность».
Различия между «аппаратами», отвечающими за смех у разных видов млекопитающих, отражают межвидовые различия в строении голосового аппарата и определенных зон мозга. В том же номере журнала Behavioural Brain Research нейропсихолог Мартин Мейер (Martin Meyer) и его коллеги в деталях описали подобные различия. Несмотря на то что исследования, проведенные на людях с помощью МРТ в момент, когда они просматривали смешные мультфильмы или прослушивали анекдоты, выявили активацию эволюционно древних структур головного мозга, например миндалевидного тела и прилежащего ядра, одновременно с ними активировались и более молодые структуры высокого порядка, включая обширные зоны фронтальной коры. Так что хотя приматы и способны смеяться, человеческое чувство юмора связано с более специализированными нейронными ансамблями, отвечающими за те когнитивные способности, которые для представителей других видов не характерны.
У людей смех вызывается целым рядом социальных стимулов и происходит под влиянием широкого спектра эмоций, не всегда положительных. Вот несколько типичных эмоциональных состояний, связанных со смехом: ощущение радости, любви, изумление, веселье, обескураженность, нервозность, грусть, страх, стыд, агрессия, триумф, насмешка и злорадство (радость от чужой неудачи). Но обычно смех — это эмоционально окрашенный сигнал, который издается в присутствии других.
Психолог Диана Самейтат (Diana Szameitat) с коллегами занялась изучением возможных адаптивных функций смеха человека. Ее исследование, опубликованное в журнале Emotion, содержало первые экспериментальные свидетельства, демонстрировавшие, что люди обладают удивительной способностью распознавать намерения смеющегося по фонетическим характеристикам издаваемых звуков. В связи с тем, что иногда смех, как указывает автор, сигнализирует о весьма агрессивном настроении, в процессе эволюции должны были закрепиться биологически адаптивные поведенческие реакции на него со стороны слушателя.
В условиях контролируемого лабораторного эксперимента крайне сложно вызвать у человека одну отдельную чистую эмоцию, поэтому для своего первого исследования Самейтат придумала следующий интересный ход: она наняла восемь профессиональных актеров (троих мужчин и пять женщин) и записала их смех.
Очевидно, что это не идеальное решение, сами исследователи вполне осознавали условную пригодность использованных «эмоциональных имитаций» вместо настоящих чувств, Но «актеры получили задание сконцентрироваться исключительно на выражении эмоционального состояния, а не на внешней имитации смеха как такового». Ниже приведены четыре типа смеха, которые пытались изобразить испытуемые, вместе с комментариями (или сценарием), использовавшимися, чтобы помочь им войти в роль:
Радостный смех. Вы встретились с добрым другом после долгой разлуки.
Язвительный смех. Вы смеетесь над оппонентом после того, как победили его. Смех отражает эмоцию насмешливого презрения и служит целью унизить слушателя.
Злорадный смех, Смех над другим человеком, с которым случилась неудача, например, он поскользнулся на собачьих фекалиях. Однако в противоположность насмешке смеющийся не хочет всерьез навредить другому человеку.
После того как были сделаны записи, в лабораторию пригласили еще 72 испытуемых; им были выданы наушники и дано задание определить эмоции, сопровождавшие этот смех.
Участники прослушали большое количество записей смеха— общим числом в 429 отрывков длиной от трех до девяти секунд: на иллюстрацию каждой эмоции приходилось от 102 до 111 отрывков, из которых были в случайном порядке составлены последовательности. (Это заняло у них около часа — кошмарная идея, напомнившая мне телевизионные ситкомы 1980-х гг. и сконцентрировавшая мое внимание на особенностях закадрового смеха.) Результаты оказались впечатляющими: испытуемые смогли правильно (гораздо выше случайного уровня) классифицировать записи смеха по их эмоциональной окраске, которая часто была едва заметна.
Во втором исследовании процедура была практически идентичной, но участникам нужно было ответить на другие вопросы, уже касающиеся социальных аспектов. В частности, после прослушивания каждой записи испытуемых спрашивали, находится ли смеющийся (т.е. отправитель сигнала) в спокойном или возбужденном состоянии, а также какое положение он занимает относительно принимающего сигнал (т.е. того, в присутствии кого смеются), доминирующее или подчиненное; в хорошем или плохом настроении смеющийся человек и как он настроен по отношению к получателю сигнала — дружелюбно или агрессивно. Во втором эксперименте не могло быть верных или неверных ответов, поскольку определение оттенков смеха связано с субъективным восприятием.
Тем не менее, как и предполагалось, у каждого вида смеха (радостного, насмешливого, злорадного и связанного со щекоткой) был свой характерный частотный профиль, свойственный только данному типу социальных ситуаций. Выяснилось, что испытуемые использовали эту информацию для точной идентификации специфики социального контекста в невидимой для них сцене. Например, радостный смех вызывал предположения о невысокой степени возбуждения, миролюбии и хорошем настроении обоих участников (и того, кому адресован смех, и того, кто его издает). Насмешка резко от него отличалась: она выражала доминирование и была единственным звуком, который воспринимался испытуемыми как явно негативно окрашенный по отношению к адресату.
Восприятие злорадного смеха участниками эксперимента было особенно интересным. Они слышали в нем нотки доминирования, но оно не было столь явным, как в случае насмешки; настроение тех, кто издавал этот звук, сочли хорошим (в гораздо большей степени, чем при насмешке, но в меньшей, чем при щекотке). Данный вид смеха не расценивался ни как дружелюбный, ни как агрессивный, а скорее производил нейтральное впечатление. Авторы при интерпретации данных использовали логику эволюционного учения: «злорадный смех мог представлять собой определенный (и социально приемлемый) инструмент доминирования над слушателем без одновременного исключения его из социума».
Мне бы хотелось верить, что тогда, в середине 1990-х гг., я был свидетелем чистого, незамутненного другими эмоциями, радостного смеха Кинга, но, конечно же, мой мозг не способен распознавать различные эмоциональные состояния горилл. Думаю, что позже Кинг несомненно смеялся над Эллен Дедженерес, наблюдая за ее шоу из своей клетки по телевизору. Я понимаю, что два примера — это слишком маленькая выборка, но, возможно, он считал гомосексуальных людей особенно забавными.
В любом случае мне приятно думать об эволюции радости. И я хочу сказать, что результаты исследований, проведенных с крысами, заставили меня вспомнить былые дни вегетарианства; не то чтобы я питался грызунами, конечно, но сама мысль об убийстве животных, способных смеяться, вызывает у меня неприязнь к свежей вырезке. Вот если бы только свинина не была такой вкусной!
По материалам журнала «В мире науки» сентябрь 2012
published on according to the materials
Запись взята с сайта .
Комментарии (0)