28 августа родился Андрей Платонов (1899-1951), писатель с трагичной судьбой.
Платонова начали приподнимать на щит еще во время застоя, причем не как автора оригинальных произведений, а как жертву сталинской деспотии. Именно в те годы пошел гулять по свету миф, будто писатель мирового уровня вынужденно работал дворником при Литературном институте имени Горького.
Миф этот утвердился в анекдоте.
«Дворник гонится за мальчиком, разбившим стекло. Мальчик бежит и думает: «Почему я живу в этом холодном городе? Сидеть бы мне под пальмами на тропическом острове». А в это время на Кубе писатель Хемингуэй под пальмой думает: «Почему я сижу в этой жаре? Ведь в Париже, в кафе «Ротонда», настоящие писатели пьют вино и беседуют об искусстве». А в это время в кафе «Ротонда» Жан-Поль Сартр думает: «Почему я здесь, в этом буржуазном Париже, когда сейчас в социалистической Москве творит настоящий писатель Андрей Платонов...» А в это время дворник Платонов бежит за разбившим стекло мальчиком и думает: «Догоню — убью!»
Утвердился он и в поэзии с помощью Владимира Корнилова.
Тот написал стихотворение «Сорок лет спустя».
Подкидыш никудышных муз
И прочей нуди,
Я скукой день-деньской томлюсь
В Литинституте.
И замыслов невпроворот,
И строчек вздорных...
А за окном асфальт метет
Упорный дворник.
Сутулый, тощий, испитой,
Угрюм он, болен.
Но шут с ним и с его бедой —
Я дурью полон.
...Когда бы знать, что он лишён
Других доходов,
Что от журналов отлучён
Отцом народов,
С того и проза тех времён
Вдруг стала тусклой...
Зато просторный двор метён
Литинститутcкий.
...Всю жизнь гляделся я в себя,
А в ближних — мало.
И все равно его судьба
Меня достала.
Такой или сякой поэт,
Я кроме смеха
На склоне века, склоне лет —
Уборщик снега.
Кого от нашего житья
Возьмут завидки?
Он от чахотки сник, а я —
От щитовидки.
...Тащу отверженность, не гнусь,
Не бью поклонов,
Но перед вами повинюсь,
Андрей Платонов!
И сорок лет спустя молю:
В своем зените
Простите молодость мою,
За все простите —
За спесь, и черствость, и сполна
Еще за скуку,
С какой глядел я из окна
На вашу муку.
Натан Эйдельман, даром что историк, привыкший работать с источниками, и тот купился, занеся в дневник.
«Всякие были обстоятельства очень талантливых писателей. Люди, многие всякие завсегдатаи Дома литераторов им. Фадеева в Москве помнят, как в те годы, во дворе Союза писателей худой человек убирал снег во дворе. Только немногие знали, что это писатель Андрей Платонов, который, получая большие дотации из Литфонда — т.е. израсходовал все возможности, он не печатался практически — он сам себя «нанял». Ему неудобно было получать деньги ни за что, он настоял на том, чтобы считаться на ставке дворника, или полставки, я уж подробностей не знаю. И многие помнят, как один из поэтов, преуспевающий весьма, толстый, распаренный, в роскошной меховой шубе, вышел, увидел Платонова и сказал: «А, Платонов, здорово!» Платонов на него посмотрел, отставил метлу, снял шапку и сказал: «Здравствуйте, барин!» Сцена, конечно, и смешная, и более, чем печальная».
Литературный институт
Как Платонов вообще оказался связан с Литературным институтом? Не просто дворник, а дворник при Литературном институте! «А! Сюжет!» - воскликнул бы полотер из фильма «Я шагаю по Москве».
Платонов перебрался в Москву из Воронежа, где работал мелиоратором. Поселился в общежитии при организации Всеработземлес. Оттуда его выселили, заставив скитаться по знакомым. Лишь в марте 1931 Платонов получил квартиру в писательском доме, в проезде Художественного театра. Получил именно тогда, когда Сталин раскритиковал повесть «Впрок». Квартиру, тем не менее, дали.
Платонов тут же обменял ее на две комнаты во флигеле Дома Герцена. На исходе 1933 года в это же здание въехал Литературный институт. Так писатель Платонов оказался при нем.
Кто-то мог увидеть его с метлой, расчищающим свое крыльцо и пошло-поехало: дворник-дворник.
Нет слов, после войны положение Платонова было не сильно хорошим, его опять начали чехвостить за рассказ «Возвращение», закрыли для оригинальной прозы двери издательств. Но Платонов вернулся с войны в звании майора, у него была приличная пенсия. Переформатировавшись он ушел в фольклор, выпуская книжку за книжкой обработок народных сказок. То есть не бедствовал настолько, чтобы взять в руки метлу.
Он и без метлы хорошо писал.
Комментарии (0)