Первое убийство

В тот момент Ева вытаскивала из печи хлеб. Боль пронзила ее сердце, она едва не выронила ухват, но все-таки успела поставить противень с хлебом на стол и села, приложив руку к левому боку. Солнце стояло почти в полдне, яркий свет его проникал сквозь занавески в кухню, освещая беленые стены и обещая духоту к вечеру. Ева посидела немного, и пошла на задний двор, где Адам чинил покосившийся навес для овец. Она немного постояла за спиной мужа, не решаясь сказать ему то, что уже знало сердце. Адам рядами укладывал пальмовую листву, и громкое шуршание листвы заглушало все звуки. Ева позвала его несколько раз, каждый раз все громче, и Адам, наконец, обернулся.

— Что тебе, жена? — спросил он, распрямляя затекшие руки.

— Адам, с нашими сыновьями беда. Нужно поспешать, не медли.

— Откуда ты знаешь?

— Он дал знак.

Адам выпил воды и, завернув голову в платок, побежал на пастбище. Ева смотрела, как ее муж бежит по пыльной дороге навстречу беде. Был он еще силен и крепок телом. Когда Адам скрылся за горизонтом, Ева ушла в дом, села у стола, не прикрыв белым полотном свежевыпеченный хлеб, и так сидела, не шевелясь и ни о чем не думая, пока не услышала тяжелые шаги. Адам внес тело их сына и положил его на лавку. Лицо Авеля было бледным, на лбу запеклась кровь, почти не видная в черных завитках волос. Затылок Авеля Адам закрыл платком, чтобы жена не увидела глубокую смертельную рану.

Ева охнула и закрыла рот похолодевшей ладонью.

— Пойду, пригоню овец, — сказал Адам.

В его отсутствие Ева молча обмыла тело сына и обрядила его в белые одежды. Только один раз, почувствовав Его присутствие, она сказала негромко – Почему ты не остановил руку сына?

— Я предупреждал Каина,- отвечал Господь. – Я сказал ему – если ты не делаешь добра, то потворствуешь злу, и грех властвует над тобой. Сделай добро, и ты станешь господином самого себя, и грех отступит. Выбор всегда за человеком, ибо я дал ему это право.

— Ты, как всегда, прав, Господи, и не мне тебе возражать, — горько сказала Ева. – Но видишь сам, познание добра и зла дорого нам обходится. Одного сына я уже лишилась. А второго, конечно, ты жить не оставишь.

— Я позабочусь об Авеле, — сказал Господь. И, помолчав, добавил: — И о Каине тоже.

В загоне заблеяли овцы. Адам выкопал за домом могилу. Вместе с Евой они положили тело Авеля в сухую землю. Адам бросал комья земли на белые одежды сына, а Ева кричала от горя, упав навзничь рядом с могилой.

Ночью Адам проснулся от того, что жена встала и пошла к двери.

— Ты что, Ева?

— Я за водой. Спи.

Но пошла она в кухню, взяла две лепешки и вышла во двор. Полная луна бесстыдно обнажала старый дом и деревянный забор, на котором сушилась одежда. У забора какой-то человек засовывал в суму снятую с забора рубашку. Он услышал ее шаги и обернулся.

— Каин, возьми с собой еду. И воды в дорогу.

— Мама! – ее сын, первенец, убивший брата, как вор, стоял во дворе, не решаясь войти в дом. Она протянула ему лепешки.

— Прости меня, я не хотел, — сказал Каин. – Я не знаю, как это вышло. Я вначале ударил его, совсем несильно, а потом как будто какая-то сила вошла в меня, и я уже не мог остановиться. А ведь я искренне любил Авеля.

— Ты не виноват, — сказала Ева. – Все дело в нас с Адамом. Если бы мы устояли перед искушением… Но что теперь говорить об этом. Одно слово, проклятое племя.

— Я тоже проклят, — сказал Каин. – Он сказал мне, что я проклят от земли, которая отверзла уста свои, чтобы принять кровь Авеля. И никогда больше земля не подарит мне даров своих. И так будет вечно.

Мать и сын помолчали, думая об одном и том же, — о непреодолимой силе искушения. Память райского искушения вошла в плоть и кровь Евы, отравив каждую клетку ее тела, и она передала этот яд своему первенцу.

— Я ухожу. Он сказал, что я буду изгнан отовсюду. И никто никогда не примет меня.

— Мы всегда примем тебя. Я и отец. Это твой дом, — сказала Ева, давясь слезами.

Когда она легла на ложе рядом с Адамом, тот, казалось, спал. Ева долго смотрела в потолок невидящими глазами.

— Он взял с собой воду? — спросил Адам. – День обещает быть жарким.

— Да. – Ева глубоко вздохнула, закашлялась, потом судорожно зевнула и провалилась в спасительный сон.

На третий день ближе к вечеру Каин нашел пещеру. Он принес охапку свежей листвы, срезав ее с ближайших деревьев, бросил ее на каменный пол и мгновенно заснул. Приснилось ему, как около недели назад он собрал урожай овощей с маленького поля, окруженного каменной оградой, и со всем уважением предложил собранные плоды Господу. Урожай был отменным, и Каин радовался и гордился делами рук своих. Он знал, что в его умелых руках плодоносить могла и сухая коряга. Авель принес Господу белоснежную овцу своего стада, которая испуганно блеяла и судорожно дергалась на жертвенном камне, ибо ноги ее были связаны. Оба брата стояли рядом – коренастые, с сильно развитыми плечами и мощными руками. Каин, старший, чувствовал свое превосходство над братом, ибо помнил, как Ева несколько раз говорила ему – Сынок, когда я зачала тебя, выносила и родила, Господь всегда был рядом. Ты – его любимое дитя, ибо я приобрела тебя от Него через Адама.

Каин всегда помнил об этом. Авель, младший, был веселым и легкомысленным. Он постоянно смеялся и прекрасно играл на дудочке. Овцы слушались его беспрекословно. Каин снисходительно относился к занятию брата – куда пастуху до земледельца! Он был уверен, что Господь оценит его дары, выращенные с любовью. Но Господь принял дар Авеля – овца дернулась и мгновенно испустила дух, и на Авеля снизошла благодать, от которой лицо его просветлело, а глаза наполнились слезами радости. Плоды Каина Господь тоже принял, но благодать не проникла в сердце Каина. Сердце Каина уязвлено было, а глаза наполнились слезами огорчения. Он направился прочь, скрывая разочарование.

— Куда ты, брат? — окликнул его Авель. – Давай отпразднуем вместе нашу любовь к Господу.

— Я вернусь, — крикнул Каин. – Подожди меня.

— Каин, Каин, — услышал он тихий голос Господа. – Почему ты не празднуешь вместе с братом? Почему лицо твое омрачилось? Ведь я принял твои дары.

— Так, Господи.

— Ты вырастил прекрасный урожай, и этим принес добро на землю. Ты предложил мне свой щедрый дар, и этим выразил свое доброе отношение ко мне, как и Авель. Где же твоя радость, сын мой?

— А чему мне радоваться? — возразил Каин. – Я вложил много сил в то, что вырастил. Я поливал плоды, я закрывал их от холодного ветра и от жаркого солнца. Я спал на земле около поля. А что делал брат мой? Он играл на дудочке, сидя под деревом, а глупые овцы просто паслись рядом. В чем заслуга его перед тобой? Но ты предпочел его дар моему.

Вот почему нет в моем сердце радости, а есть огорчение от того, что ты несправедлив ко мне и любишь брата моего больше меня.

— Каин, Каин, одумайся. Моя любовь к вам одинаково сильна. Я горжусь трудами твоими и ценю твой дар. Пойми же, если дар преподносится не от сердца, если дар не есть добро, а есть скрытая корысть, то это великий грех. Авель бескорыстно предложил мне одну из своих овец, и не было в его сердце ожидания равноценного воздаяния. Он не ждал от меня ничего в ответ на дар свой. Он просто дарил мне свою любовь и преданность. Именно поэтому я принял его дар как равный от равного, ибо бескорыстие рождает бескорыстие, а любовь рождает любовь.

— Я люблю тебя, Господи, — крикнул Каин. – Я люблю тебя больше всех на свете. Больше отца моего и матери моей. Больше недостойного брата моего. И я ожидаю от тебя такой же любви. Ты же пренебрегаешь мной и моими дарами.

— Сын мой, будь осторожен. Грех подстерегает тебя, и этот грех – гордыня и зависть. Прошу тебя, борись с этим чувством, ибо оно приведет тебя к еще большему греху.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — сквозь зубы сказал Каин. – Я никому не завидую. Да и кому завидовать? Глупому дудочнику, моему брату? Ладно, оставь меня, я сам разберусь в своих чувствах.

И позвал Каин брата своего в поле. И бросил ему в лицо обвинение в том, что родители всегда любили Авеля сильнее, чем его. Что Авель заигрывает с Господом за спиной Каина. Он, Каин, первенец, а, значит, имеет больше прав, чем Авель. И Господь должен любить его больше по праву первого рождения. Авель же только смеялся в ответ на обвинения брата, не принимая его слова всерьез. И тогда Каин поднял камень с земли и ударил брата камнем по голове, просто чтобы тот перестал смеяться, ибо слушать веселый бесхитростный смех Авеля было выше его сил. Кровь потекла по лицу Авеля, глаза его изумленно раскрылись.

— Что с тобой, брат? – только и успел спросить удивленный Авель.

Каин бил его камнем по лицу, а потом, когда Авель упал, по затылку. Еще и еще. Еще и еще. Пока жизнь не вышла из Авеля, и пока Господь не прибрал к себе его невинную душу.

И тогда Каин убежал. Он бежал, не разбирая дороги, а потом упал на землю. И тогда спросил его Господь с Небес: – Каин, где брат твой? Каин, где брат твой, Авель?

— Не знаю, — закричал Каин, закрывая уши, чтобы не слышать этот всепроникающий голос. Сердце его отчаянно билось в горле, страх выворачивал желудок, но язык продолжал лгать: — Не знаю, не знаю… Я не сторож брату моему!

Каин проснулся от собственного крика в темной пещере. Его тело было покрыто липким потом, руки тряслись, лицо было мокрым от слез. Он сел, обтирая лицо платком, и вдруг увидел светлый лик Авеля на стене пещеры.

— Господи, Авель… Ты ли это?

— Это я, брат. Я не мог не прийти к тебе, ибо видел, как ты страдаешь.

— Ты.. жив?

— Нет.

— Ты… у Него?

— Да, у Него. В Эдемском саду.

— Слава тебе, Господи!

Каин подошел ближе к светлому пятну на камне и даже потрогал его рукой. Лик брата прошел сквозь его руку. Авель улыбнулся.

– Как ты? — глупо спросил Каин.

— Хорошо. Нет, правда, хорошо. Все в порядке. Не беспокойся за меня.

— Все в порядке??? Не знаю, что и сказать. Тебе хорошо? Господи! Я же убил тебя. Господи, прости меня, брат.

— Я давно простил тебя, брат.

— Да?

— Да. Я понял, что это был не ты, а кто-то чужой внутри тебя. Ты не мог бы поднять на меня руку.

— Ты ошибаешься, это был я, — с горечью сказал Каин. – Я – твой убийца. И нет мне прощения.

— Я же сказал, что простил тебя.

— Ты, да. А Он? Он никогда не простит меня. Лучше бы я умер вместо тебя. Знаешь, что он сказал мне? Что никто никогда не убьет меня. Я буду вечным изгнанником. И наложил Он на меня свою печать, так что каждый, кто встретит меня, узнает, что я убийца, но не тронет меня. Я же молил Его, чтобы кто-то лишил меня жизни.

— Господь наш милостив.

— И это ты называешь милостью? Я осужден как убийца на муки вечные. А знаешь, что второго дня, когда я ночевал в степи, ко мне подошла стая волков. И вожак их, здоровенный убийца с белыми острыми клыками, уже намеревался вцепиться в мое горло. И я посмотрел в его глаза, умоляя себя убить. Как вдруг он отшатнулся, оскалился, как будто ухмыльнулся, отвернулся от меня, как от падали, и увел свою голодную стаю в степь. Понимаешь? Даже волк, матерый прирожденный убийца, понял, кто я. Он не испугался меня, он отвернулся от меня с презрением. Да, как от самой последней падали.

Каин кричал и размахивал руками. Потом опомнился и сел на холодный камень.

— Он простил тебя, — сказал мягко Авель. – Я теперь лучше знаю Его. В Нем нет ненависти, в Нет есть только любовь. Он решил, что ты продолжишь свою жизнь и будешь жить долго. Он сказал мне, что ты найдешь свой новый дом в земле под названием Нод.

— Нод? Это где?

— На восток от Эдема. Далеко отсюда. Я покажу тебе.

— Значит, я никогда больше не увижу родителей… А ты говоришь, что Господь добр ко мне…

— У тебя будет жена и дети. Ты продолжишь свой род и даже построишь город…

— Жена, спящая с мужем-убийцей. Как ты думаешь, каждый раз, разделяя со мной ложе, будет ли она думать о том, что руки, ее обнимающие, обагрены братской кровью?. Дети… да, дети… и все с Каиновой печатью. Все мои дети будут носить эту печать до конца дней своих. Представляю, что они будут думать о своем отце! Видишь, Он обрек меня на вечные страдания. А ты – счастлив и свободен! Ты уже с Ним, с Ним навечно. И это ты называешь милостью божьей?

— Мне Его замысел неведом, но я верю, Он любит тебя…Я уверен, что когда-нибудь ты поймешь, для чего Он оставил тебе жизнь…

— А ты-то сам понимаешь?

Они надолго замолчали.

— Ладно, — устало вздохнул Каин. – Скажи, как там, в раю? Он так же прекрасен, как о нем рассказывала мама?

— Да, и даже во сто крат лучше.

— А любимое место мамы, ты был там?

— Да, это место в излучине реки. Там самые прекрасные цветы и растения, и все помнят маму. И любимое место отца я тоже нашел. Там, где он любил кормить птиц.

— А два дерева растут там по-прежнему?

— Да, только они под охраной.

— Ты там не ешь ничего запретного, — невесело пошутил Каин. – Хватит с нас наших родителей.

— Ты забыл, что я теперь бесплотен.

— Ну да, ну да…

— Мне пора уходить, — сказал Авель. – Сложно концентрировать свой свет вне Эдема… Прощай, брат.

— Послушай, Авель, — заволновался Каин. – Я очень прошу тебя. Ты там время от времени говори Ему обо мне. Объясни Ему, что я раскаиваюсь… Ну ты и сам знаешь, что сказать. Конечно, мне теперь путь в Эдем закрыт… Но вдруг, когда-нибудь потом, Он простит меня, и я вернусь к Нему и своими глазами увижу все то, от чего отказались наши родители. И обниму тебя, как живого. А Он будет гордиться мной и любить меня. Скажи Ему, что я очень сожалею…что не оправдал Его надежд. Я пытался сам сказать Ему это, но Он больше не слышит меня, а я – Его.

— Я всегда буду просить за тебя, — серьезно сказал Авель.- И за наших родителей тоже.

— Спасибо тебе, брат.

Когда Каин поднял глаза, Авеля уже не было. Занималось утро. Каин вышел из пещеры и сел у порога. Звонко пели птицы, шуршали ящерицы в траве, плескались рыбы в ручье.

Огромная разноцветная бабочка села на руку Каина, руку первого убийцы, и ничего не почувствовала, кроме тепла человеческого тела. Она посидела мгновение, безмятежная и счастливая одним днем своей жизни. И улетела прочь. А Каин остался. С Божьим клеймом на теле и в душе. В начале рода человеческого…

Татьяна Золотухина

Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.

published on mirputeshestvij.ru according to the materials izzhizni.ru

Запись Первое убийство взята с сайта Мир Путешествий.