Под парусом по Дону

Глаза мои, конечно, повидали немало живописных рек и речушек, грех жаловаться. Но памяти моей милее всего тёмные воды Дона. В них я проводил каждый летний день моего детства. На его берегах я чувствовал счастье и восторг вырвавшегося на волю мальчишки. И дорогое мне ощущение солнечного беззаботного бытия вперемешку с предчувствием светлого будущего (каким-то чудом сохранившееся в памяти) тоже омыто водами родной реки.

Друг, как и я, вырос на берегах Дона, а ностальгировать вместе всегда веселее. Тем более, я никогда не ходил под парусом. Просто у меня в детстве не было яхты, а ходить под парусом без яхты довольно нелепо, сами понимаете. Я вам больше скажу: в те далёкие от сегодняшних реалий времена, собственную яхту иметь было не принято. Единственный советский человек, обладающий собственной яхтой, которого я знал, был капитан Врунгель. Но он мультперсонаж, и, скорее всего, там всё немного приврали. А по Дону мы, конечно, плавали. Но перемещали себя в водной стихии в основном при помощи собственных рук и ног. Лишь пару лет назад другой мой друг купил калабуху, и мне довелось поплавать по реке пассажиром.

Оказывается, что сейчас довольно много человек увлекаются парусным спортом.

Кто-то покупает яхты за границей, но есть и такие, кто делает их сам!

Честно сказать, я никогда не видел, как выглядит внутри настоящее парусное судно. Думал, внутри расположен трюм, а в нём – ящики с ромом, бочки с порохом, течь средних размеров и крысы. Поэтому, сперва долго отнекивался от предложения пройтись на яхте вверх по Дону. Кто ж знал, что там всё чинно и благородно. И можно спать втроём. В том смысле, что имеются три спальных места.

Особенно понравилась гироскопическая печка, которая при качке остаётся в горизонтальном положении.

Вполне годится, чтобы заночевать. В следующем году пойдём куда-нибудь с ночёвкой.

Нужно сказать, я получил массу новых впечатлений из которых самым ярким был удар грота-гиком в грудь. Это помогло мне понять главный принцип нахождения на яхте, а именно – сиди и не высовывайся. А в целом было довольно душевно. Мы начали обходить Зелёный остров. Я загляделся на симпатичные виды на порт со стоящими в нём кораблями и старинными постройками на берегу.

Ветер надувал парус, и мы пошли вверх по течению.

В месте слияния рукавов Дон довольно широк.

Когда ты ведёшь нормальный сухопутный образ жизни, ты не задумываешься о том, что на реке идёт своя бурная жизнь. В нашем детстве такого не было. Сейчас река активно эксплуатируется частными лицами. Для меня это в диковинку, если честно.

Мимо пролетает водное такси. Оказывается, что часть ростовских пробок можно объехать по воде.

Кто-то развлекается на гидроцикле.

Ну, а мы уходим всё выше и выше по течению, вдаль от суеты снующих вокруг прогулочных катеров, яхт, и скутеров. Немного погодя вокруг разливается благолепие: берега густо поросшие камышом и тугайным лесом, необитаемые островки, заливчики, затоны. Сюда стремятся те, кому по душе уединение и покой.

Так люди и отдыхают. Пристают к берегу и ночуют на острове.

У реки природа особенно разнообразна. Кого только не встретишь. Тут…

…и чайки серые, и грачи чёрные, и голуби сизые…

…и цапли белые…

…и чомги непонятные….

…и казаки разудалые!

Жена друга попросила наловить рыбы для котов. Друг подошёл к заданию основательно: купил полведра прикормки и банку червей. Я думал, что мы собираемся переловить всю рыбу и осчастливить ей всех ростовских котов, но обошлось! Поймали всего двух карасей. В детстве, я помню, ловили и больше.На правом берегу, где я жил, рыбаки выстраивали из камней «мостушки» с которых можно было рыбачить. Т.е. ловить-то можно было и с берега, но с мостушек – лучше. Они вдавались в реку метров на десять и давали возможность закидывать удочки поглубже и подальше. Каждый сторожил делал мостушку для себя, выкладывая её из камней, валявшихся на берегу. Занимать чужую мостушку считалось дурным тоном. Однако на летних каникулах в будний день можно было найти незанятые мостушки.Помню встанешь с утра, часа в четыре, схватишь заготовленные с вечера бутерброды и леску со снастями, и бежишь вниз к Дону. По дороге заходил за другом, который жил в частном секторе. У самого берега, вдоль ручья, мы быстро копали себе червей, потом срезали камышины потолще, прилаживали к ним снасти, и шли к реке.На рыбалке, как известно, шуметь нельзя. И мы не шумели. Я помню ту тишину, и встающее на Доном солнце, и поплывок тихонько покачивающийся на медном зеркале воды, и предвкушение улова, и мамины бутерброды. Всё это и было нашим простым, бесхитростным детским счастьем. Чёрт побери, а ведь я, оказывается, соскучился по тому времени!

Приманка многократно превосходящая улов по стоимости и массе.

И сам улов.

А пока мы с другом трепались о временах прошедших, ушедших и безвозвратных, наступил вечер. Сумерки начали сгущаться и мы засобирались домой.

Габаритные огни судов – разноцветные, чтобы понимать где какой борт, ведь судно может идти как встречным, так и попутным курсом.

Река ночью за городом кажется нефтяной. Пронзительно чёрная, с серебряными дорожками света.

На рейде стоят, поблескивая огнями, могучие суда.

Где-то взгляд выхватил церквушку, которая спит вместе посёлком.

Ближе к городу воды реки перестают походить на нефть, расплескивая акварельные тона.

По берегу несётся поезд.Люди спят и не догадываются, что кто-то снимает их поезд с яхты.

И если легендарная Лета – река забвения, которая отнимает у человека воспоминания, то Дон, для меня, – река памяти, которая воскрешает, казалось уже навсегда утерянные образы. Вот почему мне хочется возвращаться к его теме снова и снова. Ну, а в этот раз всё. Здоровская получилась прогулка! До свидания, река!