Василий Соколовский (1897-1968) дослужился до звания маршала Советского Союза, принимал капитуляцию фашистской Германии рядом с Жуковым.
Сын его Евгений, казалось, был достоин отца. В 18 лет оказался на фронте. Дошел до Берлина. Получил четыре боевых ордена.
В 1950 году сел за изнасилование.
Что произошло?
По поводу случившегося есть сведения из первых уст, ибо следователь Главной военной прокуратуры Сергей Громов (1918-2008) дожил до наших дней и оставил книгу «Записки «важняка», написанную неважнецки, но местами фактологически интересную.
Итак, что говорит Громов в своем очерке «Поездка в Москву»?
Три ленинградские девчушки Зоя, Рая и Лена поехали в Москву вслед за гастролирующим театром Аркадия Райкина, фанатками которого были. За кулисами их знали хорошо и приняли как родных.
После спектакля встретились со случайным знакомым по купе поезда Петей, тот пригласил в ресторан.
После веселья (дело уже шло к полуночи) ленинградскую компанию подхватила троица разбитных парней, пригласивших покататься на машине с двумя рядами задних кресел (это важно, объясняя как в машине свободно разместилось семь человек).
Прокатились до Большого театра, полюбовались с Каменного моста Кремлем.
Потом девушек и их спутника, игнорируя их недоуменные восклицания, повезли на большой скорости за город. Остановились в лесу, на поляне. Купейного попутчика из машины вытолкнули, при этом из авто выскользнула одна из девушек — Зоя.
Судя по всему, Громов писал очерк еще в советские времена Сизова и даже слово «изнасилование» упомянуть не решился ( ). Если исходить из фактов Громова, ребята просто схулиганили, не выпуская девушек из машины, хотя те «яростно сопротивлялись и кричали». Когда Петя и Зоя вернулись с где-то найденной помощью «машина сразу развернулась и на бешеной скорости промчалась мимо, оставив плачущих навзрыд Раю и Лену».
На месте преступления осталась армейская фуражка. Изнутри, на околыше значилась фамилия владельца: «Соколовский».
Уже утром Петя с девушками сидел в военной прокуратуре Московского гарнизона.
Заведенное дело передали в Главную военную прокуратуру и поручили Громову.
«Главный военный прокурор, в то время генерал-лейтенант юстиции, Афанасьев Николай Порфирович, передавая мне дело, кивнул в сторону своей «кремлевки»:
-С полчаса назад звонил маршал Соколовский, интересовался, зачем вызван его сын. Я ответил кратко: «Пусть явится!» Больше не звонил.
Главный был явно расстроен. Встал из-за своего стола, молча прошелся по кабинету и, обдумывая ситуацию вслух, произнес:
-Гнусный случай. — Потом резко повернувшись ко мне, приказал: — Если все подтвердится — всех немедленно арестовать! Санкцию дам я».
Здесь надо заметить, что в 1949 вышел указ «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование», ибо после войны уличная преступность вышла на новый виток.
Адвокаты пытались представить потерпевших девочек промышляющими по ресторанам шлендрами. Но не на тех напали. Прекрасную характеристику Зое, Рае, Лене выдали Аркадий Райкин и ведущая артистка его театра Виктория Горшенина ( ).
Евгений Соколовский и его товарищи получили по 17 лет.
Маршал с внуком
В наше время дочка Евгения выдвинула новую версию ареста отца. Если Громов писал о потерпевших так: «Это были простые, фабричные девчушки, едва достигшие совершеннолетия», то в рассказах внучки маршала «о попытке изнасилования заявила дочь председателя КГБ Ленинградской области».
Понимая, что изнасилование все равно остается изнасилованием, женщина попыталась доказать, что и попытки не было, просто Евгений Соколовский стал жертвой аппаратных интриг. Маршал восстал против главы Министерства госбезопасности Рэма Меркулова, который тягал из Германии вагонами трофейное барахло себе в квартиру. Рэм Меркулов подставил Евгения под статью.
В своем рассказе внучка неловко перепутала отца с сыном, ибо отца звали Всеволодом, а Рэмом — сына. К тому же Всеволод Меркулов все посты в МГБ потерял в 1946, когда его оттуда с треском уволили. То есть, рассказчица вдобавок перепутала Меркулова с Абакумовым.
Стоит ли в таком случае верить ее утверждению, что из тюрьмы Евгений Соколовский был освобожден по личному приказу Сталина, который убедился в сфабрикованности дела?
Еще большую невероять поведал расстрелянный за шпионаж Олег Пеньковский в труде «Записки из тайника» (вот не знаю, ему ли принадлежит авторство сих записок, придумали их в издательстве, или вбросили с зарубежной сторонушки). Пеньковский рассказывает об одной изнасилованной группой во главе с сыном маршала девушке, которая оказалась племянницей министра (какого не уточняется). Задержали Соколовского с товарищами, когда они, выбросив девушку на шоссе, возвращались с ярмарки пьяные домой. Задержали за неосторожную езду, причем лихачи пытались распугать всех холостыми выстрелами из табельного оружия. Сталин сказал: «Я очень уважаю Соколовского, но суд все равно состоится». В трактовке Пеньковского, сын маршала получил 25 лет — максимум, который давали по УК с 1947 года, когда отменили смертную казнь.
Соколовского отпустили быстро. Уже летом 1953 Громов встретил его на отдыхе в Сочи. Громов знал, что к Соколовскому применили частную амнистию и вернули на прежнюю службу в армию. Слышал он также, что Соколовский и его друзья настаивали будто признания из них выбивали. На ухмылки сына маршала Громов ответил так: «В свое время ни я сам, никто другой вас ни единым словом не оскорбили. Не говоря уже о большем: не посягали на ваше физическое достоинство. Вы прекрасно об этом знаете. Предупреждаю. Если я здесь еще услышу что-либо подобное, то публично, например в столовой, закачу вам знатную оплеуху. А после еще пошлю телеграмму в Генеральный штаб».
Спустя годы Евгений Соколовский еще и попросит у Громова извинения, взяв при случайной встрече на улице под козырек: «Товарищ полковник Громов, хочу, чтобы вы знали. Тогда, в Сочи я повел себя далеко не лучшим образом. Я совершил преступление, в чем искренне раскаиваюсь».
После этого Громов признал за Соколовским внутреннее достоинство, отменив, что парень-то он неплохой...
Комментарии (0)