Неоцератод (Neoceratodus forsteri) или рогозуб (на языке аборигенов ее зовут баррамунда), — крупная, встречающаяся лишь в Австралии, рыба, достигающая длины 175 см и веса свыше 10 кг. Его массивное тело сжато с боков и покрыто очень крупной чешуей, а мясистые парные плавники своими очертаниями чем-то напоминают ласты пингвинов.
Окрашен рогозуб в однообразные тона — от рыжевато-коричневого, до голубовато-серого, которые несколько светлее на боках; брюхо обычно от беловато-серебристого до светло-желтого. Рогозуб живет в реках с медленным течением и сильно заросших водной растительностью.
История открытия этой рыбы начинается 150 лет назад. В 1869 году некий австралийский фермер Уильям Форстер приехал в Сидней. Гуляя по городу, он зашел в местный музей.
Здесь он встретил Герарда Крефта, куратора музея, и они разговорились. Форстер спросил между прочим:
— Сэр, почему нет в вашем музее ни одной из тех больших рыб, что живут у нас в Бернетт-Ривер?
— Больших рыб? Каких больших рыб?
— А баррамунда? Мы зовем их еще бернеттскими лососями. В Квинсленде много этих рыб. Они похожи на жирных угрей, футов пять длиной. Чешуя у них толстая, крупная. И представьте себе, только четыре плавника. Все на брюхе.
— Знаете, Форстер, понятия не имею, о какой рыбе вы говорите. Хорошо бы достать нам для музея парочку таких баррамунд.
И вот через несколько недель в Сиднейский музей почтальон привез бочку, а в бочке были рыбы, очень крепко посоленные.
Крефт буквально остолбенел, когда увидел их. Форстер не ошибся, рыбы совершенно невероятные, и плавников у них только четыре. Все на брюхе. И все похожи скорее на ласты. И хвост совсем особенный, не вильчатый, как у многих рыб, а клиновидный. Зоологи хвосты такого типа называют диффицеркальными. Это, пожалуй, наиболее древняя форма рыбьих хвостов.
Но самая большая неожиданность ожидала Крефта, когда он заглянул в рот рыбы. На нёбе и нижней челюсти он увидел большие пластинки сросшихся между собой зубов (четыре сверху, две внизу).
Такие вот зубы-терки давно попадались палеонтологам среди древних окаменелостей, но ни у одной живой рыбы их не находили. Обладателей этих странных зубов профессор Агассиц, большой знаток ископаемых рыб, назвал цератодами, то есть рогозубами. 400—200 миллионов лет назад населяли они воды нашей планеты.
И вот теперь Крефт держал в руках этого самого цератода! Так он решил, внимательно рассмотрев зубы баррамунды, и потому без колебаний окрестил бернеттских лососей цератодами. Позднее цалеонтологи нашли не только зубы, но и черепа настоящих ископаемых цератодов, и они оказались не совсем такими, как у бернеттского. Поэтому ихтиологи предложили к его научному имени прибавить приставку «нео» (то есть «новый») или «эпи» (что значит «после»). Но часто баррамунду по-прежнему называют просто цератодом или рогозубом, без всяких приставок.
Исследуя рыб, Крефт разрезал одну из них и нашел в утробе еще нечто поразительное… легкое! Настоящее легкое. У рыбы были жабры, но было и легкое. Значит, баррамунда дышала и жабрами и легкими, значит, это двоякодышащая рыба!
До того как Форстер решил посетить музей в Сиднее, зоологи знали только двух двоякодышащих рыб! У лепидосирена и протоптера по два легких, а у рогозуба только одно. Американец лепидосирен и африканец протоптер — близкие родственники.
В густо заросших растениями, медленно текущих реках живут рогозубы. Лежат на дне, вяло ползают, опираясь на свои ластоподобные парные плавники, выгибая немного спину на манер некоторых гусениц. Непугливы, рогозубов можно поймать, набрасывая сеть на ленивую рыбу прямо руками.
Через каждые примерно 30—50 минут рогозуб всплывает и, выставив над водой ноздри (у двоякодышащих рыб — хоаны), с громким глухим «стоном» вдыхает воздух. Полагают, что даже в богатой кислородом воде рогозубы не могут обойтись без воздушного дыхания.
Однако рогозуб, живший некоторое время в Берлинском аквариуме, по словам служителей и директора, ни разу не всплывал дышать воздухом.
В засуху, когда родные их реки пересыхают, рогозубы не зарываются в ил. Они ползут туда, где тень и не так палит солнце. Собираются на дне глубоких речных ям и дышат, дышат… легкими. Но долго так продержаться не могут. В большие засухи рогозубы погибают. А когда судьба благоприятствует, живут долго — до 60 лет! И вырастают до двух метров. Весят тогда полцентнера.
«Рогозубы едят почти исключительно животную пищу, прежде всего улиток, но и растения тоже, однако привыкнуть могут к одной лишь мясной пище» (Ганс Фрай).
Крупную икру рогозубы откладывают на подводные растения. Через 10—12 дней выходят личинки. Наружных жабр у них нет (у личинок лепидосирена и протоптера есть). Икра рогозубов неклейкая, поэтому птицы ее из водоема в водоем не переносят, как икру многих других рыб: «воздушный» путь расселения рогозубам отрезан. Но люди, озабоченные судьбой редкостных рыб, уцелевших лишь в бассейнах рек Бернетт и Мэри-Ривер, перевезли и выпустили их в некоторых других водоемах Квинсленда.
В настоящее время вид находится под охраной, лов его запрещен.
С рогозубом связана одна из самых удивительных мистификаций, какие только знает зоология. Начало ее восходит к августу 1872 г. В это время директор Брисбейнского музея совершал поездку по северному Квинсленду. Однажды ему сообщили, что в его честь приготовили завтрак, и что ради него туземцы не поленились доставить к столу очень редкую рыбу, пойманную ими в 8—10 милях от того места, где должно было произойти пиршество.
Польщенный директор принял это предложение и действительно увидел рыбу очень странного облика: ее длинное массивное тело было покрыто мощной чешуей, плавники походили на ласты, а рыло напоминало утиный клюв. Прежде чем воздать должное столь необычному блюду (нет нужды говорить, что рыба была уже приготовлена), директор сделал с него набросок, а вернувшись в Брисбейн, передал его Ф. де Кастельнау, тогдашнему ведущему австралийскому ихтиологу.
Кастельнау не замедлил по этому рисунку описать новый род и вид Ompax spatuloides, которого он отнес к двоякодышащим рыбам. Эта публикация вызвала довольно бурную дискуссию о родственных связях Ompax и о его месте в классификационной системе. Основания для споров были, так как в описании Ompax многое оставалось неясным и отсутствовали сведения по анатомии. Попытки добыть новый экземпляр оказались безрезультатными. Как и всегда, нашлись скептики, которые высказывали сомнение в существовании этого животного.
Тем не менее, таинственный Ompax spatuloides около 60 лет продолжал упоминаться во всех справочниках и сводках по австралийской фауне. Загадка разрешилась неожиданно. В 1930 г. в «Сиднейском бюллетене» появилась заметка, автор которой пожелал остаться неизвестным.
В этой заметке сообщалось, что с простодушным директором Брисбейнского музея сыграли невинную шутку, так как поданный ему «Ompax» был приготовлен из хвостовой части угря, туловища кефали, головы и грудных плавников рогозуба и рыла утконоса.
Сверху все это хитроумное гастрономическое сооружение было искусно покрыто чешуей того же рогозуба. Так Ompax spatuloides был вычеркнут из фаунистических списков, а рогозуб остался единственным ныне живущим представителем двоякодышащих в Австралии.
published on according to the materials
Запись взята с сайта .
Комментарии (0)