В середине 90-х россиянину Максиму стали приходить повестки в армию для службы во время Первой чеченской кампании. Служить он не захотел, а решил уехать в США. С того самого времени прошло уже 23 года, а Максим, получивший еще в России высшее педагогическое образование, оказался, так сказать, «за обочиной» хорошей американской жизни.
Свою историю россиянин рассказал лично:
Меня зовут Макс, я 23 года здесь, в Америке, без документов.
Приехал из Подмосковья. Никогда не хотел уезжать, мне всегда нравилось жить в России. Там. При любой обстановке.
В то время, это было начало 1994 года. Собиралась быть первая чеченская война, меня просто закидали повестками: повестка за повесткой.
Я прекрасно понимал, чем это кончится. В гости к Богу я не хотел. Потом уже задним числом всех товарищей убили, а я резервист-десантник, пушечное мясо.
Из-за этого я уехал. Только из-за этого.
— Вы попросили здесь политическое убежище?
Да. Я просил на юге в Техасе. Я просил здесь. В обоих случаях было отказано. Хотя я им предоставлял повестки. Они сказали, что нет преследования КГБ.
Везде пакистанцы в то время сидели. Я думаю, что и сейчас сидят. Интуитивно не принимают.
Lawyer (адвокат) жевал сопли – и здесь и там.
— Вы что-то платили адвокату?
Конечно. Я сюда приехал, у меня были какие-то деньги, я там занимался бизнесом (construction – мы делали ремонт хрущевок в Москве).
Вот так вот получилось.
— Вы сначала приехали в Техас, вам это сказали. Потом?
Приехал сюда – в Нью-Йорк. То же самое.
Потом мне дали разрешение на работу. Я работал в такси здесь на «yellow cab» 2 года. Потом он expire (срок разрешения истек) и всё. У меня был неудачный брак, и из-за этого всё аннулировали…
Тогда я хотел сделать себе постоянные документы. С этой целью я заключил брак. Он был на договорной основе. Но это не получилось. Потому что женщина была неадекватной. Моя супруга была неадекватной.
В результате расторглось всё. С помощью полиции. И, естественно, мне сделали deny (отказ), полный deny всех документов.
Потом разобрались, всё простили. Сняли все обвинения. Сделали весь чистый record, но immigration назад не отыгрывает. И вот с тех пор сижу.
Всякие были работы. Пытался даже за рулем работать, на truck (грузовике).
Кончилось всё тем, что уже недавно пошел на demolition (снос зданий), совсем работы не было.
Я там сильно ушиб спину. Все деньги, что у меня были, ушли на лечение…
Отлежался. Работодатель мне ничего не мог сделать. На деле я просто брал однодневную работу постоянно. Просто cash и всё.
— Вы получили травму на работе, не смогли работать дальше. Что происходило дальше?
Обратился в hospital, мне сказали 38 000 стоит лазерная операция. Я сказал «ребята, до свидания». Массажисты, костоправы в Нью-Йорке, китайцы, сделали меня, собрали как-то. Нормально сейчас чувствую себя, но я уже не могу физически работать.
Уже просто меня охватывает, как раскаленными клещами.
— Сейчас какие у вас мысли?
Жизнь продолжается. Я хочу какие-то деньги здесь набрать, снять какое-то жилье. Хочу освоить компьютерные программы графические, что-то вроде фрилансера. Заниматься удаленной работой. Я на полпути сейчас. Просто мне нужно помещение.
Сидел в Манхеттене. Там то же самое. Сейчас ничего, ноль zero. Не подают.
Сейчас сижу здесь, посмотрю, как дальше будет.
— На русском не думали написать табличку?
Я напишу завтра табличку.
— А в Россию ехать?
Я бы с удовольствием поехал, конечно. Но уже да. 23 года. Уже все потеряно. Мне 62. Какие связи? С кем?
Я ходил сюда в консульство, в Нью-Йорке. Мне сказали: «Парень, работы там не будет тебе в 62 года ,- откровенно женщина посоветовала .- Я тебе не советую туда возвращаться». Тем более без денег, говорит, ну, куда ты.
— Вы сейчас где-то живете?
Город мне дал shelter (что-то наподобие приюта), но там невозможно жить.
— По-английски говорите?
Не свободно, но говорю. В принципе, у меня был хороший английский, но сейчас у меня очень сильный depression (депрессия). Поэтому сказывается и на речи. Но relax – и пройдет.
Относительно «shelter»а (приюта). Там невозможно жить, потому что начало, в смысле мысль сделать shelter в бывшей гостинице, была хорошая, там комната на 2 человека, душ, туалет, всё, на двоих, но кто туда идет?
Там просто не продохнуться, курят марихуану в помещении, всякие crack, всякие K2. Там невозможно дышать. Я сплю в «train» (вагоне). У меня вещи там. Но я не могу там спать.
Жаловался, что они ничего не делают. Сами секьюрити уходят оттуда.
— Они вам какую-то еду там предоставляют?
Да, трехразовое питание, все нормально.
И одеждой помогают.
Здесь, в Нью-Йорке, нет проблемы, здесь в церкви… У меня даже есть список, где бесплатные столовые, где одежда, где душ. С голоду не умрешь.
Но надо передвигаться. Даже открывают иногда. Говоришь «homeless», они открывают.
Работники метро, полицейский офицер, который дежурит. Скажешь, если едешь в бесплатную столовую, что есть надо, он пропускает.
В бесплатной столовой много людей, это при церкви. Ты должен сначала сидеть службу, минут сорок-час. Обычно час. Это как накопитель.
Потом они строят всех и организованно ведут в столовую.
— Какую сумму денег вы пытаетесь собрать, чтобы «стартануть»?
Несколько тысяч помогло бы мне. Но сейчас это нереально. Может ближе к осени. Особенно хорошо к Thanksgiving Day (День Благодарения) и Christmas (Рождество). Там можно.
Люди не щедрые, но здесь считается, что это признак хорошего тона – помочь «homeless» (бездомному).
— Если бы отмотали время обратно, что бы вы сделали?
Я бы собрал какие-то деньги на откаты, чтобы не идти на войну и не уезжать.
published on according to the materials
Запись взята с сайта .
Комментарии (0)