Мир вокруг нас безумно интересен. Этот оригинальный мир безумен, но прекрасен.

Как известные актрисы пытаются сохранить свою молодость и стройность

Время не стоит на месте, а это не лучшим образом отображается на внешнем виде. Часто представительницы слабого пола не хотят мириться с таким поворотом судьбы.



Особенно это касается артистов, для которых «молодое лицо» и утонченная фигура является залогом успеха в их профессии. Для многих пластическая хирургия – это достойный выход из ситуации. А вот Гурченко, Орлова, Дружинина, Литвинова, Сальма Хайек и другие актрисы, отдавали предпочтение также нестандартным способам омоложения и поддержания идеальной фигуры.

Любовь Орлова и Людмила Гурченко

Эту ослепительную актрису считали юной богиней советского кино. Яркая блондинка смогла покорить сердца миллионов мужчин и женщин. А вот старости она панически боялась. Старалась даже не думать, что она когда-нибудь постареет. Поэтому актриса Любовь Орлова ежедневно уделяла время своей коже. Каждое утро она начинала с холодного душа, который тонизировал кожу. А спорту предпочитала занятия у балетного станка.


Любимица миллионов актриса Любовь Орлова панически боялась старости.

Артистка понимала, что только благодаря активности она сможет сохранить кожу эластичной, бодрость духа и крепкое здоровье. Поговаривали, что Орлова постоянно носила корсет, который снимала только перед сном. А ее талия была не более 50 см. А еще такую ослепительную внешность и изящную фигуру помогали поддерживать несколько особенностей. Это платиновый цвет волос и идеальная прическа, белые зубы, правильное питание, дорогая косметика и народные средства по уходу за кожей. Была и пластическая операция, которую Любовь Орлова сделала в 60 лет.

Эта женщина не просто восхищала, но и вызывала уважение, за способность производить неизгладимое впечатление на окружающих. И речь не только о ее многогранном таланте, но и умении мастерски перевоплощаться. Еще смолоду Людмила Гурченко была обладательницей тонкой талии (48 см). Актрисе удалось в зрелом возрасте влезать в платья своей молодости. Все это благодаря фантастической работоспособности и жесткой самодисциплине.


Людмила Гурченко всю жизнь держала себя в ежовых рукавицах.

Держать себя в форме и поддерживать здоровье помогало правильное питание (отказ от соли и сахара, 5 разовое питание небольшими порциями, много фруктов, ягод, зелени). За своей кожей Людмила Марковна ухаживала смолоду. Это не только процедуры в косметических салонах, но и народные рецепты, уколы красоты, более 20 пластических операций. Гурченко была очень активна, что помогало ей хорошо сжигать калории. Ее молодость и красоту поддерживала любовь мужского пола и поклонников.

 

Элина Быстрицкая и Светлана Дружинина

Эта актриса помнится многим по картине «Тихий Дон» и не только. Красивая женщина с бездонными глазами и изящной фигурой, смогла прожить до 91 года и выглядеть на старости лет просто потрясающе. А ведь молодо выглядеть ей помогали свои секреты. То, что нужно за собой следить, актриса поняла в 28 лет. Тогда она начала регулярно заниматься гимнастикой и правильно питаться. Быстрицкая не ела сахар, жирное и жареное. Отдавала предпочтение молочным продуктам, свежим фруктам, овощам и сокам из них.


Актриса Элина Быстрицкая бинтовала лицо эластичными бинтами ради сохранения молодости.

А еще она каждую ночь бинтовала с помощью эластичного бинта лицо и спала так до утра. Это была отличная профилактика против морщин. Зрелище было, конечно, не для слабонервных, но эффект действительно был фантастический. А все потому, что бинты помогали сформировать новую мышечную память, дать толчок для омоложения. А еще Быстрицкая часто тренировала растяжку. Для этого она высыпала на пол целый коробок спичек и поднимала каждую из них, наклоняясь.
Другая легендарная актриса, звезда фильма «Девчата» Светлана Дружинина тоже смогла приостановить немного время и сохранить красоту, изящность и моложавый вид. Оказалось, что у нее тоже есть свои секреты и правила. Она всегда следила за своей фигурой, не позволяя себе набрать лишние килограммы. До актерской карьеры Дружинина была балериной.



Актриса Светлана Дружинина придерживалась дробного питания, в молодости она была балериной.

Еще с тех времен знает, что такое дробное питание и старается его поддерживать. Хотя уже в преклонном возрасте могла себе позволить обычно питаться, но без излишеств. А поддерживать тело стройным и гибким помогает постоянная активность. Дружинина уже много лет закаляется. Обливалась холодной водой, а зимой босыми ногами ходит по снегу. А еще актриса делает часто зарядку, принимает горячий душ с растиранием всего тела, массаж для лица, пользуется дорогой косметикой. Помогает ей быть молодой положительные эмоции и любовь к жизни.

Лидия Смирнова и Рената Литвинова

Эта актриса известна по фильму «Женитьба Бальзаминова», а также еще она снялась в 76 картинах. Лидия Смирнова не была красавицей, но всегда была хороша собой. В ней было все – аристократические манеры, полные губы, пушистые ресницы и безмерное очарование. Не секрет, что целая армия поклонников у нее была практически всю ее жизнь. Лидия Николаевна тщательно следила не только за своей внешностью, но и продумывала свой образ (стиль, украшения, макияж, прическа).

Актриса Лидия Смирнова заплетала тугие косички и получала эффект лисьих глаз.

Даже появление на лице еле заметных морщин вызывало у Смирновой депрессию. Она не была сторонницей пластики. Поэтому, чтобы подтянуть лицо, актриса на висках заплетала очень тугие косы, закрепляя их сзади. Все это маскировала под парик. Получалась отличная подтяжка или эффект «лисьих» глаз.
Режиссер и известная актриса Рената Литвинова в свои 54 года выглядит просто сногсшибательно. Вот уже много лет красная помада и черные стрелки является частью загадочного образа звезды. Она много времени уделяет уходу за кожей лица и тела. Это не только посещение косметических салонов и дорогая косметика. У Ренаты есть свои секреты молодости. Один из них, это массажер для лица из серебра, процедуры с которым дают потрясающий омолаживающий эффект.


Режиссер и актриса Рената Литвинова раз в неделю посещает криосауну для омоложения и крепкого иммунитета.

Как-то в одном из интервью Литвинова призналась, что не спит по 8-9 часов и ест маленькими порциями. Она считает, что тратить драгоценное время на сон – это преступление. Молодость и положительные эмоции актрисе приносят вовсе не сон, а друзья, близкие люди, хобби. Кроме того, Рената раз в неделю посещает криосауну, где температура достигает -150 °C. Это не только укрепляет иммунитет и запускает метаболизм, но и омолаживает.

Сальма Хайек и Холли Берри


Для омоложения кожи актриса Сальма Хайек пользуется бабушкиными рецептами.

Голливудские кино-дивы тоже не отстают от советско-российских актрис в борьбе за сохранение красоты и молодости. Сальме Хайек, снявшейся в кинолентах «Бандитки», 56 лет, но она может утереть нос даже юным красавицам. И дело не только в хороших генах. У Сальмы есть свои секреты, а некоторые из них передала ей бабушка мексиканка. Одним из ингредиентов старинного рецепта является экстракт мимозы Теньюфлоры. Долгое время это растение использовали не только для лечения заболеваний кожи, но и омоложения. Кстати, косметические компании уже начинают использовать это чудо-растение для производства омолаживающей косметики. А еще бабушка Хайек учила ее умываться только перед сном. Так удастся сохранить рН-баланс кожи и полезные вещества, которые выработались во время сна.


Голливудская актриса Холли Берри постоянно пьет мясной бульон, как источник чистого коллагена.

Популярная актриса Холли Берри (ей тоже 56 лет), снявшаяся в киноленте «Женщина-кошка», регулярно пьет «коллаген», тем самым сохраняя эластичность и молодость своей кожи. Речь идет не о питьевом коллагене, а о мясном бульоне, где варились кости. Холли даже может заменить питьевую воду мясным бульоном. У актрисы есть свой метод поддержания молодости зоны декольте. Нужно просто правильно подобрать бюстгальтер, который хорошо поддержит грудь. Это исключит растягивание кожи декольте и обвисание груди. Берри наносит макияж только для съемок или важных мероприятий, а вот в повседневной жизни редко. Так актриса бережет свою кожу от лишнего стресса и сохраняет молодость.

 

 


Источник: Как известные актрисы пытаются сохранить свою молодость и стройность
Автор:
Теги: актрисы молодость

Комментарии (11)

Сортировка: Рейтинг | Дата
Ольга Ив
Кончно, чего этой Берри краситься, если она итак яркая от природы. То же и с Сальмой, в принципе. Вообще, тёмная кожа гораздо медленнее стареет, она плотная.
Алексей-222
Этот пользователь больше не может писать комментарии, возможно он тролль
РЕНАТА ЛИТВИНОВА
еще одна странная "татарка" - во всяком случае, она так себя называет - татаркой. Она - кинорежиссёр, сценарист, телеведущая: до чего же трескучий, отрепетированный жидовский набор, вроде, как еврей подался в пролетарии, чтобы на лудильщика выучиться, и жид-лудильщик хорошо делает все "лужу чайники, самовары, ночные горшки".
Она - уже Заслуженная артистка РФ, лауреат Государственной премии России, двукратный Лауреат кинофестиваля "Кинотавр". Снялась более чем в 30 фильмах в качестве актрисы, была сценаристом 14 картин и режиссёром 6 шедевров. Татарку Ренату чаще снимают в кино, чем какую-то еврейку Рахиль, ну, или, скажем, Суламифь, да, неужто, дело не ладно в еврейских кругах или она все-таки не татарка?
Рената утверждает, что она в родстве с княжеским родом татар Юсуповых, а где княжеский род, там и икона стиля (из благородных она), и этой липучей наклейкой - икона стиля, наградили евреи Ренату пожизненно.
Она криком еврейским кричит против гомофобии, расизма, фашизма - стандартное еврейское клише, которое евреи применяют для разрушения нееврейской морали. Отвечая на вопрос журнала "The New Times" (ух, ты какой уровень!), выступила со словами поддержки в адрес гомосексуальных подростков.
Все это в духе Зиновия Гердта, который в передаче "Чай вдвоем" горячо с еврейским чувственным накалом клеймил фашистов, расистов, антисемитов, причем, ни одного нееврея интернационалист Зяма в передачу не пригласил, но на Зямовской передаче была регулярно, как нанятая, Лидия Федосеева-Шукшина, но это так, промежду прочим, - сегодня о татарах речь!
Кстати, при написании своего дипломного сценария во ВГИКе у Ренаты Литвиновой возникли проблемы с рецензентом, который негативно оценил уже почти готовую работу, обвинив ее в неумении говорить по-русски. Но, она в жюри, дает-раздает налево-направо интервью, и без нее ТВ экран, который является собственностью многострадальных, погаснет.
Ренату с ее слоновьим лексиконом фабричного существа и крайней неуклюжестью девочки на танцах в райцентре, я всегда мысленно называл "еврейкой-пэтэушницей". Русская речь Ренаты - это поругание русского языка, а на иврит татарская девушка Рената не потянет, но, может, бойко шпрехает на идише?
Но, как же телевизионным евреям нравится, чтобы она непрестанно вещала миру о стиле в одежде, культуре речи (?!), философии кино, да обо всем на свете, и, если евреям нравится, то татарка Рената вещает, вещает и вещает. Невольно вспоминаешь выражение, бытовавшее среди русской интеллигенции в начале 20-го века "еврей-всезнайка!"
Что могло подвигнуть ее сниматься в некрофилистском фильме-паранойе Киры Муратовой "Три истории", да вот так запросто: значит душевная потребность была. В фильме маленькая девочка травит крысиным ядом старика-инвалида, который ее, голую, долго рассматривает сальными глазками, которые так хорошо изобразил актер Табаков, как будто и созданный со своим вечно блудливым выражением лица для подобных иудейских шедевров! Вспоминается, показывали по ТВ, как актеры Табаков и Меньшиков жадно в засос, губы в губы, слились друг с другом в гомосексуальном экстазе...
ТАК И ДУМАЕШЬ, А НЕ ПОРА ЛИ КРЫСИНЫМ ЯДОМ ДЕГЕНЕРАТОВ, КРЫСИНЫМ ЯДОМ!
Ну, и такая мелочь, как еврейская фамилия ее матери - Литвинова. Для сравнения: девичья фамилия матери Собчака, одного из самых инициативных перестроечных евреев, - Литвинова.
Самый, самый, что ни на есть еврейский, что ни на есть добрый интернационалист-человеколюб Владимир Познер, проповедник свободного распространения наркотиков, признал татарку Ренату Литвинову? - неужто лед еврейского расизма тронулся?! Фото еврея Познера с татаркой Ренатой прилагаю, на котором еврейка Рената пожизненно блаженной улыбкой светит, а татарин Познер лысиной с любовью ей родной отсвечивает: интернациональное цветовое шоу!
Так и обмениваются: она ему улыбкой зайчик посылает, а он ей в ответ блеском черепа: еврейский пинг-понг!
О-ОЧЕНЬ СТРАННАЯ ТАТАРКА!
Ирина Алпатова
Интересный комментарий! В Вашем стиле, как обычно: очень много слов и яда, - но, интересные наблюдения, - на лицо.
Алексей-222
Этот пользователь больше не может писать комментарии, возможно он тролль
Читай гражданка Алпатова, вкушай.
Не много слов, а в самый раз, темная женщина!
Яда вообще нет, только доброта и гойское терпение...
А сейчас вся статья "о татарах", а не только о Ренате.
+++++++++++++++++++++++++++++++++
КАЙЗЕР ВИЛЬГЕЛЬМ И СТРАННЫЕ, СТРАННЫЕ, СТРАННЫЕ ТАТАРЫ!
АННА АХМАТОВА
Сразу, сходу, с полпинка начну с большой фигуры, крупняк, так сказать: Анна Ахматова. То-то жиды носятся с Анной Ахматовой, которая не спросив разрешения татар, записала себя в татары! На эту тему не раз весело, с развязным местечковым юмором как-то хохмили столичные (не какие-то там малоосведомленные местечковые) евреи на канале "Культура".
Потешались откровенно: как же подкреплено заявление Ахматовой о своем татарском происхождении, да никак, - сказала Анна Ахматова, что из татар она, с тех пор и значится татаркой, и попробуй возрази.
Мать Анны Ахматовой - Инна Эразмовна Стогова! Инна, напомню, сокращение от древнего еврейского имени Наина. Как тут не вспомнить, не сравнить Наину (Инну) Иосифовну Ельцину, которая правила своим всего лишь номинальным начальником влегкую, но, от этого не перестающим быть в услужении у евреев, - Борисом Николаевичом! Имя Эразм, вообще, с потолка взято или тоже имеет скрытый смысл?
Родилась она в местечковой Одессе. К ней с особой любовью и признанием относились: Дмитрий Лихачёв - большой "поклонник" Пушкина, Лидия Чуковская (Левенсон), Фаина Раневская, Натан Альтман, Марк Эрмлер, Анатолий Найман, Евгений Рейн, Иосиф Бродский и много, много им подобных. Или вышеперечисленные евреи рассудок потеряли или что-то не так с татарской поэтессой.
Сестер Анны Ахматовой звали Инна (Наина) - когда же отлипнет о евреев имя Инна (Наина – древнее еврейское имя), да никогда, была еще Ия - это что за зверь такой, и Рика (также Ривка) одна из форм имени Ревекка в языке идиш. Для сравнения: Рика Зарай - французская и израильская певица!
И своего сына татарка Анна Ахматова назвала типичным «татарским» именем Лева???!!!
О-ОЧЕНЬ СТРАННАЯ ТАТАРКА!
-------------------------------------------------------
ИЛЬДАР ЖАНДАРЕВ
Много лет выходит на ТВ передача "Интересное кино", где уютно устроились в качестве главных, "осетровых", Борис Берман и Ильдар Жандарев. Борис Берман любит поговорить, что он еврей, но, это лишнее - он является Членом общественного совета Российского еврейского конгресса, и Бориса Бермана в чукчи никто и не запишет, и не посмеет записать, но Ильдар Жандарев куда скромнее и реже заявляет о том, что он татарин.
Принимал участие Ильдар в передачах "Сериальный отдел", "Без протокола", "На ночь глядя", "Абзац", "Сюжет" и "Поцелуй в диафрагму" - ух, сколько же вылезло! Всегда вызывало удивление: как татарина допустили "избранные" к такой теплому и престижному месту, как телевидение: или татарин Ильдар Жандарев о-очень странный татарин или евреи сошли с ума - другого не дано. Но иногда "татарин" Ильдар проговаривается и заявляет, явно гордясь, что его папу зовут Вильгельм - Ильдар Вильгельмович Жандарев!
Д-аа, значит татарские дед с бабкой назвали своего сына, отца Ильдара, Вильгельм?! Ну, это уже кое-что, и даже более, чем кое-что: татарский сын татарина Вильгельма на еврейском телевидении!
Гм, гм, написал "татарин Вильгельм" и, естественно, тут же снова прочитал еврейскую безумную конструкцию "татарин Вильгельм" и поперхнулся, и долго, долго кашлял, и даже сердце прихватило... подумал прошло, но еще раз прочитал и снова зашелся лающим кашлем - гои народ впечатлительный, но, не уверен, каждый ли еврей железобетонный не закашляется от "татарина Вильгельма" - нет, не каждый! Значит будем кашлять всем миром, который, хотя бы, в момент кашля, не будет разделен на еврейский мир и нееврейский?!
О-ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ ТАТАРИН!
---------------------------------------------------------------------
РЕНАТА ЛИТВИНОВА
еще одна странная "татарка" - во всяком случае, она так себя называет - татаркой. Она - кинорежиссёр, сценарист, телеведущая: до чего же трескучий, отрепетированный жидовский набор, вроде, как еврей подался в пролетарии, чтобы на лудильщика выучиться, и жид-лудильщик хорошо делает все "лужу чайники, самовары, ночные горшки".
Она - уже Заслуженная артистка РФ, лауреат Государственной премии России, двукратный Лауреат кинофестиваля "Кинотавр". Снялась более чем в 30 фильмах в качестве актрисы, была сценаристом 14 картин и режиссёром 6 шедевров. Татарку Ренату чаще снимают в кино, чем какую-то еврейку Рахиль, ну, или, скажем, Суламифь, да, неужто, дело не ладно в еврейских кругах или она все-таки не татарка?
Рената утверждает, что она в родстве с княжеским родом татар Юсуповых, а где княжеский род, там и икона стиля (из благородных она), и этой липучей наклейкой - икона стиля, наградили евреи Ренату пожизненно.
Она криком еврейским кричит против гомофобии, расизма, фашизма - стандартное еврейское клише, которое евреи применяют для разрушения нееврейской морали. Отвечая на вопрос журнала "The New Times" (ух, ты какой уровень!), выступила со словами поддержки в адрес гомосексуальных подростков.
Все это в духе Зиновия Гердта, который в передаче "Чай вдвоем" горячо с еврейским чувственным накалом клеймил фашистов, расистов, антисемитов, причем, ни одного нееврея интернационалист Зяма в передачу не пригласил, но на Зямовской передаче была регулярно, как нанятая, Лидия Федосеева-Шукшина, но это так, промежду прочим, - сегодня о татарах речь!
Кстати, при написании своего дипломного сценария во ВГИКе у Ренаты Литвиновой возникли проблемы с рецензентом, который негативно оценил уже почти готовую работу, обвинив ее в неумении говорить по-русски. Но, она в жюри, дает-раздает налево-направо интервью, и без нее ТВ экран, который является собственностью многострадальных, погаснет.
Ренату с ее слоновьим лексиконом фабричного существа и крайней неуклюжестью девочки на танцах в райцентре, я всегда мысленно называл "еврейкой-пэтэушницей". Русская речь Ренаты - это поругание русского языка, а на иврит татарская девушка Рената не потянет, но, может, бойко шпрехает на идише?
Но, как же телевизионным евреям нравится, чтобы она непрестанно вещала миру о стиле в одежде, культуре речи (?!), философии кино, да обо всем на свете, и, если евреям нравится, то татарка Рената вещает, вещает и вещает. Невольно вспоминаешь выражение, бытовавшее среди русской интеллигенции в начале 20-го века "еврей-всезнайка!"
Что могло подвигнуть ее сниматься в некрофилистском фильме-паранойе Киры Муратовой "Три истории", да вот так запросто: значит душевная потребность была. В фильме маленькая девочка травит крысиным ядом старика-инвалида, который ее, голую, долго рассматривает сальными глазками, которые так хорошо изобразил актер Табаков, как будто и созданный со своим вечно блудливым выражением лица для подобных иудейских шедевров! Вспоминается, показывали по ТВ, как актеры Табаков и Меньшиков жадно в засос, губы в губы, слились друг с другом в гомосексуальном экстазе...
ТАК И ДУМАЕШЬ, А НЕ ПОРА ЛИ КРЫСИНЫМ ЯДОМ ДЕГЕНЕРАТОВ, КРЫСИНЫМ ЯДОМ!
Ну, и такая мелочь, как еврейская фамилия ее матери - Литвинова. Для сравнения: девичья фамилия матери Собчака, одного из самых инициативных перестроечных евреев, - Литвинова.
Самый, самый, что ни на есть еврейский, что ни на есть добрый интернационалист-человеколюб Владимир Познер, проповедник свободного распространения наркотиков, признал татарку Ренату Литвинову? - неужто лед еврейского расизма тронулся?! Фото еврея Познера с татаркой Ренатой прилагаю, на котором еврейка Рената пожизненно блаженной улыбкой светит, а татарин Познер лысиной с любовью ей родной отсвечивает: интернациональное цветовое шоу!
Так и обмениваются: она ему улыбкой зайчик посылает, а он ей в ответ блеском черепа: еврейский пинг-понг!
О-ОЧЕНЬ СТРАННАЯ ТАТАРКА!
-------------------------------------------------------------------
ЧУЛПАН ХАМАТОВА - еще одна всего лишь татарка, или все-таки уже "татарка", но своя, и такая, такая родная кровинушка семитская иль хазарская, - не суть, но своя? Как девушка Чулпан подана с экранов жидовского телевидения? Она - талантище, каких свет не видывал! А далее все то же: гениальная со всех сторон: слева, справа... сзаду, спереду, гениальная - ну, хоть ты тресни!
"Татарка" Чулпан ударилась "вдруг" в православие, и еврейская всевидящая рать тут как тут решила уже окончательно назначить тов. Хаматову "своей"?! Действительно, православная татарка Чулпан - не прекрасный ли способ лишний раз убедить глупых гоев, что культурная сфера не полностью заполонена евреями, в нее допущены и православные татары: еврейский интернационализм, одним словом!
«Это Иудово племя. Уехать из страны и там гадить собственной Родине — чтобы таким образом получить какое-то положение в этой чужой стране», — отметил Родион Газманов.
Чулпан Хаматова, дала интервью одному изданию, в котором с гордостью заявила:
«Я, например, ненавижу Великую Отечественную войну, я не могу ей гордиться. Для меня это боль, кровь и страдание не только русского народа, но и немецкого, солдат и мирного населения других стран. Я в принципе ненавижу войны и ни одну из них никогда не поддержу. А если она всё-таки случится, то мне будет жалко все стороны конфликта».
Но, православная татарка - это такая же кошка с собачьей головой, как и толерантный еврей! Православная татарка и толерантный еврей - это алогичные нелитературно звучащие уродцы, которые стоят друг друга!
«Православная» Чулпан снялась в подлейшем 8-серийном фильме в главной роли. «Зулейха открывает глаза» — роман российской писательницы Гузель Яхиной , но, по сути, - это диверсия против татарского народа, эротические сцены в мечети: издевательство над исламом...
Представители духовного управления мусульман (дум) потребовали официальных извинений от создателей сериала "зулейха открывает глаза" по мотивам одноименной книги. Их возмутило использование имен российских представителей мусульманского духовенства, сообщает пресс-служба дум.
«Дотошные и небрезгливые зрители, из тех, кому хватило сил не бросить просмотр после первой серии, обратили внимание на феерический эпизод переклички ссыльных, которую проводят кровавые чекисты перед тем, как отправить несчастных арестованных татар на съедение живьём кровавому Сталину. Мордатый энкаведист выкрикивает фамилию-имя зека, а зеки покорно из толпы отвечают «Я!» В фильме это звучит так:
– Таджуддин Талгат! – Я! (для тех, кто не в курсе, Талгат Таджуддин – Верховный муфтий РФ)
– Гайнутдин Равиль! – Я! (Равиль Гайнутдин – председатель Духовного управления мусульман РФ).
– Марджани Шигабутдин! – Я! (Шигабутдин Марджани – крупнейший татарский богослов 19-го века, мухтасиб Казани, имам первой казанской мечети)
– Идрисов Умар! – Я! (Умар Идрисов – первый председатель Духовного управления мусульман Нижегородской области)
– Пончаев Жафяр! – Я! (Жафяр Пончаев – бывший председатель Духовного управления мусульман Санкт-Петербурга)
– Габдрахимов Габдессалям! – Я! (Габдессалям Габдрахимов – видный оренбургский муфтий 19 века)
– Султанов Мухамедьяр! – Я! (Мухамедьяр Султанов – также видный оренбургский муфтий 19 века)
Такого богохульства не смог стерпеть уже российский муфтият, ставший невольным союзником коммунистов. Член Общественной Палаты муфтий Альбир Крганов отправил возмущённые письма в Правительство и Добродееву, запросивши объяснений.
Она - Народная российская актриса театра и кино (многим ли неевреям за последние годы жиды дали Народного и, тем более Заслуженного, но православной татарке дали?!), общественный деятель, ведущая актриса и заместитель художественного руководителя Московского театра "Современник". Одна из учредителей благотворительного фонда "Подари жизнь".
Сколько шума из ничего?! Нет, из чего, чего, чего!!!
Анна Франк - икона еврейского "страдания", обязательная для поклонения неевреев, которые должны страдать, не задумываясь, почему Анну Франк наделили особой привилегией - страдать? Об иконе "Анна Франк" есть кое-что занимательное, пока не догадались иудейские главари упрятать "икону" (дневники Анны Франк) в одном из банков Израиля, но это отдельная тема, и такая интересная! Глянуть бы гоям на разные почерки одной и той же Анны Франк в одном и том же дневнике: дневник - один, а почерки разные?!
Захотел-таки писатель еврей Меир Левин слупить с папы Анны Франк деньгу за написание "дневников Анны Франк", но папа еврейской девочки Анны зажидил и решил не расставаться с еврейской деньгой, заработанной нечестным еврейским трудом и обратился Меир Левин в суд, и, в итоге, по решению нью-йоркского суда американскому писателю еврею Меиру Левину присудили $ 50.000, которые должен был выплатить отец Анны Франк в качестве гонорара за работу Меира Левина над созданием "Дневника Анны Франк".
Дело в том, что роль еврейки Анны Франк в театре, как оказывается, долгие годы играла ПРАВОСЛАВНАЯ ТАТАРКА ЧУЛПАН ХАМАТОВА. Чтобы разрешить гойке даже прикоснуться к святым еврейским мощам (тема "Анны Франк"), ну, это смерти подобно для еврейского сознания!
Разве может быть допущена нееврейка, "православная татарка" Чулпан Хаматова, к святыням еврейской девочки Анны, которая промежду прочим болела женским гомосексуализмом, но, говорить об этом - антисемитизм, мы знаем.
НО ФАКТ ЕСТЬ ФАКТ: "ПРАВОСЛАВНАЯ ТАТАРКА" ЧУЛПАН ПРИЛИПЛА К ТЕЛУ НЕПРАВОСЛАВНОЙ ЕВРЕЙКИ АННЫ ФРАНК???!!!
О-ОЧЕНЬ СТРАННАЯ ТАТАРКА!

--------------------------------------------------------------
АЛЕКСЕЙ УЛЮКАЕВ - еще один татарин или не совсем татарин, но так, чуть-чуть татарин... понарошку, но, по названию только татарин, а что кроме названия?
Что же написано в Википедии про Улюкаева? Алексей Улюкаев - государственный и политический деятель, Министр экономического развития Российской Федерации, Государственный советник Российской Федерации 1 класса, заместитель министра финансов Алексея Кудрина. Соратник Егора Гайдара, был его советником в ельцинском правительстве при проведении экономических реформ 1990-х годов.
Ни слова о национальности родителей Улюкаева, но, неожиданно: дед-татарин был дворником. Но, на ТВ, то тут, то там... Улюкаев - татарин! Смысл этого ясен: Улюкаев - татарин, да еще и "из простых", дворовых татар. Обличьем Улюкаев - татарин и фамилия татарская - кто бы спорил, но "простой татарин" Улюкаев был приглашен в еврейское правительство Егора Гайдара, где не жидов вообще не было, и не могло быть!
С 1980-х годов этот странный татарин в дружбанах с Анатолием Чубайсом и Егором Гайдаром и другими знатными евреями, и эта дружба продолжается до сих пор!
Проще сказать, с 1993 года, - расстрел жидами Парламента, - Улюкаев ниже замминистра должности не занимал.
Игорь Сечин - один из самых, самых главных, что-то вроде терминатора неугодных. И по его решению, и по решению еще кое-кого удаляют из верхушки шутя...
Решили в тюрьму Улюкаева, значит в тюрьму, и пошел татарин Улюкаев по этапу греметь татарскими кандалами или, все-таки еврей Улюкаев греметь еврейскими кандалами, тихонько пританцовывая 7.40 (в кандалах не просто) и напевая Хаву нагилу. Одни евреи решили убрать ставшего неугодным другого еврея Улюкаева - такова рутина еврейской жизни, но все ТВ мгновенно встрепенулось, сочувствуя Улюкаеву, и зашлось привычным воем о недемократичной России и незаслуженно страдающем Алексее Улюкаеве.
После того, как определили "татарского" министра хлебать баланду и на нары, и кто же больше всех за Улюкаева рвал горло, еврейское демократическое и, конечно, толерантное горло: Михаил Касьянов - совсем недавно председатель Совета министров (сейчас призывает удушить Россию санкциями?!), Алексей Кудрин - будучи министром, поехал в США и дал издевательское интервью о России, Ксения Собчак - еще одна не всегда тверезая совесть нации, Григорий Явлинский - раньше Зампред Совета министров, о котором Жириновский как-то публично сообщил, что Гриша не один год провел в сумасшедшем доме и много, много других иудеев большого и не очень разлива.
Ну, если Ксения Собчак, выпятив жирные еврейские груди, пошла буром, защищая "татарина" Улюкаева - антисемиты расступитесь!
О-ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ ТАТАРИН!
--------------------------------------------------------------

МАРАТ БАШАРОВ
Но, тут подкрался незаметно еще один «татарин», но, впрочем, очень, очень-таки заметно подкрался, потому что не мог он быть всего лишь татарином, но "татарином" - несомненно, а это объяснить никак не получится без понимания отношения евреев к неевреям.
О Марате Башарове написано в Википедии следующее:
Марат Башаров - актёр театра и кино, телеведущий. Заслуженный артист, Лауреат Государственной премии РФ. Родился в семье, не имеющей отношения к актёрскому делу.
- мать - повариха, отец - слесарь-сантехник
- Марат Башаров поступает на юридический факультет МГУ
- его брат, театральный критик, способствует получению роли в спектакле в театре "Современник"
- получение роли в театре "Современник"
- поступает в Высшее театральное училище им. Щепкина
- ведет передачу "Битва экстрасенсов", телешоу "Мистер и Миссис СМИ"
- снялся в 70 фильмах
- участвует регулярно в еврейских ТВ междусобойчиках
А теперь по порядку о "безумии" евреев, решивших "вдруг" принять в свою синагогу татарина Марата Башарова!
В конце 70-х был я вхож в редакцию журнала "Театральная жизнь", которая находилась на территории Богородице-Рождественского женского монастыря. Журнал "Театральная жизнь" - самый большой театроведческий "толстый" журнал в СССР, и выходил на шикарной финской бумаге два раза в месяц. Заправлял журналом некто Зубков - советская немалого ранга номенклатура.
Те немногочисленные театральные критики, неевреи, (и это в СССР!) сетовали, что почти все в сфере театральной критики захвачено евреями, и крайне сложно какую-либо статью опубликовать о театральных спектаклях в СССР (журнал всесоюзного значения), но, в первую очередь, в Москве, где евреи в культурной сфере - в театральной сфере (!) доминировали всецело и все делали, как обычно, чтобы немногочисленные неевреи, театральные критики, не смогли хоть что-то опубликовать! Но, это в советской время!
А совсем рядом с редакцией, метров 300, Сандуновские бани, где можно было не только физическую грязь отмыть, но и душевную скверну. Товарищи евреи, ну, перестаньте быть расистами, - за 4000 лет не надоело? Давайте жить, как и все остальные народы! Вы-то мне товарищи, а я вам - нет, понимаю, но может что-то сдвинется, сомневаюсь, но надеюсь. И не евреям хочется, очень хочется не только уголь добывать или землю возделывать, но и находиться в искусстве, и высказаться об искусстве. Гою ведь тоже не терпится просто поговорить "на публику" и быть услышанным публикой. Подвиньтесь чуток из театральной сферы, а для этого - прямиком в Сандуны и смойте с себя хоть что-нибудь, и увидите, что гои - они тоже люди!
Возвращаясь к татарину, но уже театральному критику, брату Марата Башарова...
Возомнить себя можно и театральным критиком, ну, или на худой конец, Наполеоном... любить театр, мысленно представлять, каким ты увидел спектакль в театре и, как бы осветил это в своей предполагаемой статье о спектакле, но реально быть театральным критиком, который не будучи евреем, будет допущен в мир театра (всегда еврейский мир), когда своих евреев-театрописцев (театральных критиков), евреев-режиссеров, сценаристов, актеров столько, что не все даже "избранные" могут рассчитывать вкусить досыто у этой теплой театральной кормушки.
КАК НЕ ВСПОМНИТЬ ГЕНИАЛЬНЫЕ СЛОВА ФРИДРИХА НИЦШЕ, СКАЗАННЫЕ ЛЕТ 130 НАЗАД: "ЕВРЕИ - МОНОПОЛИСТЫ ТЕАТРА!".
Но, брат Марата Башарова (само собой татарин, если и Марат татарин, пока все логично?), сын поварихи и слесаря-сантехника, - театральный критик???!!! Причем с таким авторитетом и известностью в театральной сфере, что, как оказывается, достаточно было только его предложения, чтобы его брат Марат прошел пробы в театре "Современник" (вдруг, с бухты-барахты, с еврейской бухты и в еврейские барахты), был утвержден на роль и играл в спектакле?! И пошло, поехало, а потом участие в 70-ти фильмах...
О-ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ ТАТАРИН!
---------------------------------------------------
А это небольшое историко-лирическое отступление не лирики ради, а чтобы еврейский кагал не обвинил меня в антисемитской лжи - о положении дел (неевреев) в театральной критике, которое я взял не "с потолка", но, информацию об этом реально вытащил из редакции! Фотографии Богородице-Рождественского женского монастыря обозначил стрелками - для усиления доказательной базы, так сказать.
Вход в монастырь обозначил красной (с внутренней зеленой) стрелкой. Входили на территорию кто хотел и как хотел. В кельях, во дворе, барражировали фигуры монахинь в черном. Старинное здание, в котором на двух этажах располагалась редакция журнала "Театральная жизнь" – дом обвел двойным зеленым прямоугольником с закругленными краями.
Здание, в котором была редакция журнала "Театральная жизнь", и по тем советским меркам - облупленный домишко, но именно так все и было. Рядом с другими кельями (обозначены красной стрелкой с внутренней голубой стрелкой) все затянуто бельевыми веревками, на которых в изобилии сохла одежда. Кельи в виде бараков были отгорожены штакетником на небольшие огороды, в которых несколько коз (именно коз, клянусь Иеговой, а до Кремля - рукой подать!) щипали траву, и множество кур для дополнительного питания.
В Википедии в сопроводительном комментарии сказано, что две монахини (видел монахинь гораздо в большем количестве) жили до конца 1970-х годов, но, на деле же, все это великолепие: монахини на мужском-то безрыбьи, сблизившиеся с козами (и козлами, если мужчин нет!), сохнущим бельем и курами существовало, как минимум, до середины 1980-х годов, а до Кремля 15-20 минут ходьбы?!
Все видел своими глазами, клянусь Иеговой!!!
----------------------------------------------------
Метро "Парк культуры" и театральное логово в бабском монастыре - объекты, далеко отстоящие друг от друга, но, главное - СОДЕРЖАНИЕ, ЕВРЕЙСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ!
Рядом с этой "исторической" станцией метро раньше находилось издательство "Прогресс", которое специализировалось на выпуске книг, вышедших из-под пера писателей социалистических и развивающихся стран - стран третьего мира.
Сотрудники этого издательства рассказывали весьма интересные вещи, скрытые от "советской общественности". Оказывается, писатели Румынии, Польши, Венгрии и других соцстран, которых решили издать в СССР, были, соответственно, не румынами, поляками, венграми и т.д, но, румынскими, польскими, венгерскими евреями, которым только и давали дорогу советские евреи!
В начале 90-х в русской печати появилась пространная статья, полная негодования, писателя Владимира Солоухина, об этом секретном феномене "интернационального коллективного творчества". Он, в частности, писал, что мы, русские писатели, с большим трудом (70-80-е годы) добиваемся того, чтобы писатели соцлагеря были представлены коренными народами этих стран, но не горсткой евреев, проживающих в этих странах, которые, которые оттолкнув "местных", и выступали от лица оригинальных "аборигенских" народов, и, как это трудно выполнить, пробиться сквозь частокол еврейского расизма!
Что уж там театральная критика по сравнению с возможностью "стать писателем" - фитюлька паршивая!
Д-аа, татарин, брат Марата Башарова, театральный критик из семьи слесаря-сантехника и поварихи, которого "высокородные" евреи допустили в свой круг, вынужденно оставив за бортом еврейской любви, как минимум, одного еврея: вопрос, уходящий в небытие.
Каким правом евреи наделили себя выступать от имени татар, да и других народов? Имя этому праву - хуцпа! Стыдобуха, товарищи евреи, и еще какая стыдобуха! Татарин - это татарин, но, не еврейский татарин, как и не существует венгерских, польских, румынских евреев (на примере "интернационального" издательства "Прогресс"), но только евреи, проживающие на территории Венгрии, Польши, Румынии, и уж тем более не мог в принципе, вообще, в природе!!!, существовать немец - это которого Альберт Эйхман звали, - архитектор холокоста, но только еврей, который и мог только говорить на чистейшем иврите, а это с пеленок, еврейских пеленок, из еврейской семьи, а немцы здесь не при чем!
И татар, и русских, и чукчей еврей-преступник обязан спросить: а захотят ли татары, русские или чукчи, чтобы еврей прикрывался их именем... и у марсиан (это которые с Марса) обязан еврей спросить, а дадут ли согласие на подобное... и среди опарышей (это те, что в деревенском сортите) еврею нужно сделать социологическое исследование на предмет их согласия на употребление вполне себе приличного слова опарыш (которое, в такой ситуации, станет неприличным)... ну, и барабашки (которые в чулане) имеют абсолютное право не отдавать свое пока еще не запачканное бабарашкино имя (барабашечье?) в преступные руки еврея, который уж непременно, прикрывшись барабашкой, сделает очередное преступление, и весь мир будет считать барабашков ( барабашек?) преступными существами.
И главная черта евреев – это хуцпа. Объяснение слова "Хуцпа" из Википедии: "Хуцпа" - "свойство эстраординарной наглости, нахальности, хамства, злости и нетерпимости по отношению к другим".
НИ В КАКОМ ОБЩЕСТВЕ, КРОМЕ УГОЛОВНОГО, ЭТО НЕ ПООЩРЯЕТСЯ. ТОЛЬКО У ЕВРЕЕВ ХУЦПА РАССМАТРИВАЕТСЯ КАК ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ КАЧЕСТВО. ЕВРЕЙСКОЕ ОБЩЕСТВО ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ - ПРЕСТУПНОЕ ОБЩЕСТВО!
Иегова, уймешь ли ты когда-нибудь свою неразумную (точнее, безумную паству), - никогда, потому что тобой она и создана!
Ludmila Kayutina
Шикарно! Первый раз прочитала от корки до корки Вашу очень логичную и соответствующую действительности речь! Браво, Алексей!!!
Ирина Алпатова
Благодарю за ответ! Я тоже сегодня прочитала Вас целиком, - было интересно! Я (к сожалению??? к счастью???) - не разделяю ненависти/презрения и т.д. к группе лиц на основании принадлежности этой группы к одной нации/народу/вероисповеданию. Для меня есть люди (любой национальности) и поступки этих людей. Должна ли я ненавидеть евреев за то, что один конкретный сделал мне больно? Должна ли я ненавидеть негров за то, что один конкретный сделал мне больно? Если мои соплеменники (гои) наблюдают засилье евреев, терпят несправедливость и "хуцпу", - ...возможно, мы так ленивы, что готовы терпеть, возможно, мы настолько "воцерковлены", что готовы терпеть, возможно, что нам настолько "по...ую", что готовы терпеть, - одному Богу известен ответ на этот вопрос. Я "бить евреев" не пойду (равно, как и негров, например). P.S. "...темная женщина!" (это я),- смешно!)))
Алексей-222
Этот пользователь больше не может писать комментарии, возможно он тролль
Читайте… 0,5 пива с Вас, воблы не надо.
Вы именно темная женщина, если перед свои носом не видите важного!!!
И мужчины не видят, но Вам, женщине, простительно, во всяком случае, я закрываю глаза.
И дальше диалог будем вести с Вами, как будто мы на равных…
Не только Ваши соплеменники, но и все народы в мире «ленивы», и евреи «трудолюбивые» захватывают власть легко.
Не рядитесь в добренькую, это глупо и унизительно…
Эдуард Давыдович Ходос, иудейский поп-раскольник: "ЕВРЕИ ЕДИНСТВЕННЫЙ НАРОД В МИРЕ, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ ЗА СЧЕТ ДРУГИХ НАРОДОВ".
В Израиле есть секта особо сочных выродков, которые в принципе не хотят работать («воры в законе»), ссылаясь на заветы Моисея. Правительство Израиля, вместо того, чтобы устроить осуждение паразитов, платит им пособие.
На тяжелую грязную работу утром в Израиль выстраиваются тысячи палестинцев. Безработица в Израиле есть, а евреи не работают на тяжелых работах.
Лет 15 назад, когда палестинцы-смертники создали ситуацию, принудившую евреев отказаться от арабов-гастарбайтеров, еврейское руководство срочно договорилось с Таиландом о поставке 3000 тайских рабочих самолетом (денег не жалели?) в Израиль. Безработица высокая, но тяжелым физическим трудом евреи в принципе не хотят заниматься!
Евреи, находясь среди не евреев, все делали, чтобы физически не "вкалывать"!
Прямое указание евреям не пасти скот и не возделывать землю, но пользоваться плодами сельского труда других народов есть в еврейской части Библии - читать без отвращения нельзя. Тяжелым физическим трудом евреи в Израиле не занимаются - хватает рабов-палестинцев. А еврей-колхозник на ферме с высокой степенью механизации - пусть работает, уж пора. Но для своих же! Как среди "чужих" - еврей всегда паразит.
Один из столпов-теоретиков сионизма, Жаботинский, рассуждал нехитро: "Евреям пора бы уж заниматься производительным (физическим) трудом, что избавит их от физического уродства и морального криводушия".
В полемике о природе «еврейской души» между историком Вадимом Кожиновым и Михаилом Агурским - профессором Иерусалимского еврейского универистета», умер в 1991 году, (была опубликована в русском журнале «Наш современник»), Вадим Кожинов приводил и такой анекдот, бывший в ходу в Израиле - между собой евреи могут позволить себе иронизировать над «еврейским трудолюбием».
- Еврейский дед бахвалится перед своим еврейским внуком: "Этот бассейн во дворе и дом построил я, и сад заложил я, когда я был молодым", на что внук отвечает: "Дедушка, а когда ты был молодым, ты был арабом?!
Алексей-222
Этот пользователь больше не может писать комментарии, возможно он тролль
Честный еврей БОРИС СЛУЦКИЙ: "ЕВРЕИ ХЛЕБА НЕ СЕЮТ..."
Евреи хлеба не сеют,
Евреи в лавках торгуют,
Евреи раньше лысеют,
Евреи больше воруют.

Евреи - люди лихие,
Они солдаты плохие:
Иван воюет в окопе,
Абрам торгует в рабкопе.

Я все это слышал с детства,
Скоро совсем постарею,
Но все никуда не деться
От крика: «Евреи, евреи!»

Не торговавши ни разу,
Не воровавши ни разу,
Ношу в себе, как заразу,
Проклятую эту расу.

1960 год.

Об презрительном отношении евреев к физическому труду точно написал еврей Иосиф Бродский или он не еврей, но чукча-антисемит?!

ИОСИФ БРОДСКИЙ. ЕВРЕЙСКОЕ КЛАДБИЩЕ ОКОЛО ЛЕНИНГРАДА.

Еврейское кладбище около Ленинграда.
Кривой забор из гнилой фанеры.
За кривым забором лежат рядом
Юристы, торговцы, музыканты, революционеры.

Может, видели больше.
А, возможно, верили слепо.
Но учили детей, чтобы были терпимы
и стали упорны.
И НЕ СЕЯЛИ ХЛЕБА.
НИКОГДА НЕ СЕЯЛИ ХЛЕБА.

МАРГАРИТА АЛИГЕР (ЗЕЙЛИГЕР)
Мы много плачем, слишком много стонем,
Но наш народ, огонь прошедший, чист.
Недаром слово "жид" всегда синоним
С святым, великим словом коммунист.
++++++++++++++++++++++
Игорь Губерман
Случайно ли во множестве столетий
При зареве бесчисленных костров
Еврей-участник всех на белом свете
Чужих национальных катастроф.

РАВВИН ФИНКЕЛЬ ПОВРЕДИЛСЯ ГОЛОВОЙ...

Евреям сегодня есть за что каяться. Их греховный путь весьма длинный и кровавый. На их совести миллионы загубленных жизней. Михаил Финкель открыто это признаёт и считает, что иного пути выхода из тупика, кроме покаяния, просто не существует. Ещё шаг — и будет катастрофа! Вот его обращение к евреям и к русскому народу, перед которым Михаил Финкель искренне кается за свой народ.
________________________________________
«…Не так долго осталось до еврейского Нового года и Судного дня, когда все истинные иудеи должны покаяться в своих грехах перед Творцом и перед людьми. Я давно думал об истинных причинах столь непростых русско-еврейских отношений, в истории которых переплетены взаимные укоры и упреки, взаимные обиды, войны, слезы, погромы, революции и кровь.

В народной памяти ещё пылают осквернённые евреями-комиссарами православные храмы.

Нельзя достичь настоящей дружбы между двумя нашими народами, не пройдя сквозь очищающие воды покаяния за грехи.
Мы стоим, как вечный обвинитель и прокурор, изобличая немцев, украинцев, поляков, венгров, англичан, испанцев, португальцев, арабов и многих других за несправедливые изгнания, погромы, террор и дискриминацию.

ОДНАКО САМИ МЫ СОВЕРШЕННО НЕ ЛЮБИМ ПРИЗНАВАТЬ СВОИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПРИЧЕМ ТЯЖКИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ГРЕХИ, ПО ОТНОШЕНИЮ К ДРУГИМ НАРОДАМ.

Я хочу в это особенное время покаяться и попросить прощения за тех представителей моего народа, которые своими преступлениями и мерзостью замарали не только себя, но и свой народ, т.к. каждый еврей воспринимается миром не только как индивидуум, но и как посол и представитель всего своего народа.
Мне стыдно и больно за евреев-революционеров, внесших свою лепту в развал Российской империи, виновных в многочисленных преступлениях Гражданской войны, уничтожении Православия, духовенства, аристократии и интеллигенции русского народа. Проклятые нелюди: Троцкий, Свердлов, Юровский, Каменев, Зиновьев, Ягода... Эти имена — лишь верхушка айсберга. Их страшные и кровавые преступления оставили неизгладимые раны на душе и теле русского народа. Прошёл уже почти век с той поры, но боль всё не стихает.
Hе потому ли, что ещё никто не попросил прощения за эти грехи?
Годы летят, и на смену Швондерам разных мастей в кожанках и с маузером, пришли тёмные дельцы и всевозможные агенты, повторяющие преступления своих прадедов. Они не понимают, что нельзя нести "счастье" русскому народу сквозь смуту и кровь новой революции на чужие деньги.
Россия стала прибежищем и приютом для стольких народов, включая и еврейский народ, но почему-то многие либеральные журналисты не поймут, что нельзя, будучи гостем, устраивать переворот в прекрасном и гостеприимном доме, давшем тебе хлеб, крышу над головой, все мыслимые и немыслимые блага.
Мне больно и стыдно за этих евреев, как прошлого, так и настоящего. Я прошу прощения у русского народа, за всё, что было и есть. Впереди у России — огромное будущее, и вскоре, я уверен, великая Российская империя будет воссоздана, она вернёт себе свои исконные, политые кровью земли...
ИСКРЕННЕ ВАШ, МИХАИЛ ФИНКЕЛЬ, ОРТОДОКСАЛЬНЫЙ РАВВИН, ДОКТОР ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК».
Алексей-222
Этот пользователь больше не может писать комментарии, возможно он тролль
Нехорошая, Вы, женщина, если "первый раз прочитала от корки до корки ", а где же Вы раньше были... все по ресторанам, да по ресторанам и не стыдно?
Уверен, читали раньше что-то непотребное: Льва Толстого, например, но настаиваю, читайте Алексея Петровича, и глаза Ваши откроются (или не откроются?), но Вам простительно, Вы - женщина!
+++++++++++++++++++++++

А. М. ЕВЛАХОВ
КОНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПСИХИКИ Л. Н. ТОЛСТОГО (1930 г.)
Было бы трюизмом доказывать, что Толстой — моралист до мозга костей. Однако не всем ясно, что, как эпилептик, он был моралистом всегда и во всем и что поэтому, по существу, никакого «обращения» в нем не было. С другой стороны, не менее важно, что, как истый эпилептик, он — моралист узкий, педантичный, слащавый и лицемерный, моралист насильник, по существу не верящий ни в других, ни в самого себя, наклеивший на себя мораль как что-то внешнее, поверхностное, ему совершенно чуждое — «как корове седло». Чрезвычайно характерно, что любимейшими писателями Толстого еще в ранней юности были чувствительный моралист- эпилептик Руссо и слащаво назидательный Диккенс. Не менее характерно, что, наоборот, он всегда терпеть не мог свободного и величайшего гения поэзии Шекспира, которого в конце жизни оболгал и оплевал.
Екатерина Ивановна Ге вспоминает, что еще в 1884 году он признался, что «совсем не любит Шекспира, что в молодости он это скрывал, а теперь говорит, что ему не нравится полная объективность Шекспира, что его трагедии нравственных основ не имеют и, кроме сказки, ему ничего не дают» (Апостолов, с. 218). Таково же было и его отношение и к искусству, и к науке, и к культуре вообще: он на них всегда смотрел враждебным, непонимающим оком моралиста сектанта. Вспомним, что он оболгал оперу еще в «Войне и мире» — задолго до статьи «Что такое искусство?», где, стремясь доказать нелепость модернистской поэзии, он недобросовестно соединяет три стихотворения Метерлинка — в одно!
Еще в молодости он читает и изучает только то, что ему нужно, не случайно на всю жизнь оставшись, по выражению Тургенева, «автодидактом». «А так как эти вопросы по большею частью не выходят за пределы морали, то многие области и проблемы культуры совершенно закрыты для Толстого и кажутся ему, как и многие формы деятельности, несуществующими, призрачными или фальшивыми. Так называемый “культурный” человек, эрудит, “следящий” за наукой и впитывающий в себя разнообразные знания, для Толстого — человек загадочный, если не шарлатан или почти “идиот”, как для Левина — загадка Свияжский» (Эйхенбаум, с. 282). Недаром Анненков назвал ум Толстого «сектантским», а Тургенев скорбел, что ему не хватает умственной свободы (Там же, с. 287).
Это было еще задолго до того, как знаменитый авиатор Уточкин, погибший впоследствии, посетил Толстого в Ясной Поляне, где тот, услыхав о его профессии, назидательно сказал ему: «Лучше бы вы учились хорошо жить на земле, чем плохо летать по воздуху». Любопытно проследить, как развивалась эта «сектантская» мысль Толстого. Мы уже знаем, что он с ранней юности писал самому себе моральные «правила», которые, впрочем, нарушал на каждом шагу. «Характерная для дневников Толстого этой поры черта: полная разобщенность между характером записей и характером жизни. Дневник пишет Толстой, каким он себя придумывает, — отчасти для самонаблюдения, отчасти для самоиспытания. Дневник для него — какая-то замена гувернера, диктующего ему правила поведения и наказывающего за их неисполнение. И поэтому (?), чем суровее и педантичнее становится тон этого молчаливого гувернера, тем решительнее срывается с цепи воспитанник». Потом он придумывает «франклинов журнал» (Эйхенбаум, с. 21). Далее мы увидим, что в действительности было как раз обратное, и поймем — почему. Важно, однако, что сам Толстой признает, что «смешно, 15-ти лет начавший писать правила, около 30-ти все еще делать их, не поверив и не последовав ни одному», лишь потому, что «все еще почему-то верится и хочется» (Дневник, 11 июня 1855 года).
Более того. Не до тридцати лет, а на всем протяжении жизни он упрекает себя в одном и том же: в юности, девятнадцати лет, — «дома не писал: поленился, не мог решиться ехать к Волконским; там мало раз говаривал — из трусости»; «плохо вел себя: трусость, тщеславие, легкомыслие, слабость, лень»; в старости, восьмидесяти двух лет, — «ленив, плох, труслив»...
14 апреля 1852 года он сентенциозно записывает в дневнике: «Я начинаю любить Историю и понимать ее пользу. Это в 24 года; вот что значит дурное воспитание»!
3 августа 1852 года, мечтая о нравоучительном романе, восклицает: «Вот цель для добродетельной жизни». 11 декабря того же года: «Когда кончу («Утро 3 помещика»), только была бы жизнь и добродетель, — дело найдется». Подобно «Роману русского помещика», начатый в январе 1853 года рассказ «Святочная ночь» (или «Как гибнет любовь») должен был быть нравоучительным, но оказался неоконченным: «Рассказ обрывается на следующей же главе, упершись в нравоучение» (Эйхенбаум, с. 152). 20 декабря 1853 года пишет: «Читая философское предисловие Карамзина (на самом деле — Новикова!) к журналу “Утренний свет”, который он издавал в 1777 г. и в котором он говорит, что цель журнала состоит в любомудрии, в развитии человеческого ума, воли и чувства, направляя их к добродетели, я удивлялся тому, как могли мы до такой степени утратить понятие о единственной цели литературы — нравственной, что заговорите теперь о необходимости нравоучения в литературе, никто не поймет вас. А, право же, не худо бы, как в басне, при каждом литературном сочинении писать нравоучение — цель его... Вот цель благородная и для меня посильная — издавать журнал, целью (sic!) которого было бы единственно распространение полезных (морально) сочинений, в который принимались бы сочинения только под условием, что бы при них было нравоучение».
Во втором севастопольском рассказе 1855 года он уже сам «выступает как оратор, как проповедник — он не повествует и уже не описывает, а декламирует, проповедует» (Эйхенбаум, с. 170), и «ораторская речь уже прямо переходит в проповедь, внраво учение”, — исполнено то, о чем задумывался Толстой в 1853 году, когда читал статью о Карамзине» (Там же, с. 174). Наконец по" является «Люцерн» — первый «моралистический» трактат Толстого, подготовляющий и разрыв его с журнальной литературой, и увлечение педагогической работой в деревне, и переход к новым вещам» (Там же, с. 313). Он до того пропитан «моралью» еще задолго до пресловутого «обращения», что, если можно так выразиться, тычет ее всюду, куда нужно и не нужно, приклеивая ее к вещам и понятиям, ничего общего с нею не имеющим. Даже «укладывание спать» не обходится у него без морали: «Нет ни одного поступка, который бы не осудила какая-нибудь частица моей души; зато найдется такая, которая скажет и в пользу: “Что за беда, что ты ляжешь после 12-ти? а знаешь ли ты, что будет у тебя другой такой приятный вечер?”» (из «Истории вчерашнего дня»). Тут у него все подряд: и нравственность, и приятное, и туалет, и гигиена — настоящий цинизм «морали» эпилептика!
Носясь с планом организации «нравоучительного» журнала под названием «Солдатский вестник», он видит цель последнего 4 в «распространении между воинами правил военной (sic!) добродетели» (Письмо к брату С. Л. от 24 ноября 1854 года). В дневнике же от 21–25 сентября 1855 года говорит: «Моя главная цель в жизни — есть добро ближнего; и цели условные: слава литературная, основанная на пользе, добре ближнему; богатство, основанное на трудах, полезных для ближнего, оборотах и игре и направленное для добра, слава служебная, основанная на пользе отечества...» (Гусев. Толстой в молодости, с. 232). — Чем «военная добродетель», богатство, «обороты», игра, слава, основанные на добре, хуже убийства... с моральной целью? Но и этого мало: он договаривается до «моральной»... проституции.
«В своем стремлении создать благоприятные условия для процветания домашнего очага, — замечает Жданов, — Толстой доходит до самых крайних выводов. Он оправдывает проституцию и «почетное звание» оставляет за «распутными женщинами» наравне с «повивальными бабками», няньками, экономками» («Любовь в жизни Льва Толстого», 1928, кн. I, с. 236–237).
В неотправленном письме Н. Н. Страхову от 19 марта 1870 года он говорит буквально следующее: «Представьте себе Лондон без своих 70 тысяч Магдалин. Что бы сталось с семьями. Много бы ли удержалось жен, дочерей чистыми? Что бы сталось с законами нравственности, которые так любят блюсти люди? Мне кажется, что этот класс женщин необходим для семьи при теперешних усложненных формах жизни...
Тот, кто жил с женщиной и любил ее, тот (sic!) знает, что у этой женщины, рожающей в продолжение 10– 15 лет, бывает период, в котором она бывает подавлена трудом...
В этом периоде женщина бывает как в тумане напряжения, она должна выказать упругость энергии непостижимую...
В этом-то периоде представьте себе женщину, подлежащую искушениям всей толпы неженатых кобелей, у которых нет Магдалин...»
Итак, наряду с «моральным» убийством, «военной добродетелью», богатством, «оборотами», игрой и славой, «основанными на добре», — проституция... для торжества «морали», для сохранения добродетели у женщин! Всюду и во всем «мораль»...
Мне вспоминается в Бакинской психиатрической больнице один эпилептик, который даже в своей истории с «мазутчицей» на промыслах, наградившей его сифилисом, усматривал... высший смысл, морализируя так: «Без Бога — ни до порога. Твори, Господи, волю твою!». Он никак не мог согласиться со мною, что Бог тут не причем. Практически, в жизни, как для окружающих, так и для него самого несостоятельность такого узко морального подхода Толстого ко всему обнаруживалась, конечно, на каждом шагу, порой в трагикомических формах. Это замечали даже дети. Сын его, Андрюша, как записал в дневнике он сам, однажды сказал за столом Ге: «Да разве можно делать все то, что говорит папа?» (12 июня 1890 года).
Во второй книге В. Жданова «Любовь в жизни Л. Толстого» очень хорошо объяснена семейная трагедия последнего, во имя идеи любви, убившего самое любовь у себя, дома, как Руссо, ради любви к идеальному человеку пожертвовавшего любовью к реальному, живому, и в конце концов, пришедшего к парадоксу, о котором так трогательно писала ему жена: «Могу огорчаться, что, когда ты живешь вместе с семьей, ты с ней больше еще врознь, чем когда мы врознь живем» (от 21 октября 1885 года). Полное право имела она сказать о нем: «Если спасение человека, спасение его духовной жизни состоит в том, чтобы убить жизнь ближнего, то Левочка спасся» (Дневник, 11 декабря 1890 года).
Брат С. А., прогостивший в Ясной Поляне неделю, наблюдая предпринятую Толстым раздачу денег бедным, нашел в нем «нравственную перемену к худшему, т. е. боялся за его рассудок» (Письмо С. А. Толстой к Т. А. Кузминской от 3 марта 1881 года).
А по поводу его намерения раздать и все имущество, ему было категорически объявлено переполошившейся семьей, что над ним будет учреждена опека за расточительность вследствие психического расстройства. «Таким образом, ему угрожал дом умалишенных, а имущество
все-таки осталось бы в руках семьи. Тогда он изменил свое решение» (Бирюков, III),
«Иногда нервы его не выдерживали и происходили бурные вспышки, но потом он опять смирялся, терпел и ждал» (Там же, с. 141–142, — о зиме 1890/91 года). «Кажется, что запутался, — признавался он сам, — живу не так, как надо (это даже наверное знаю), и выпутаться не знаю как: и направо дурно, и налево дурно, и так оставаться дурно. Одно облегчение, когда подумаешь, что это крест, и надо нести» (Письмо В. Г. Черткову от 6 июля 1892 года).
Когда в 1897 году Ломброзо изъявил желание посетить Толстого, как он сам рассказывает, произошел следующий интересный случай: «Едва я успел послать телеграмму из Кремля знаменитому писателю о моем желании навестить его, как генерал полицмейстер Кутузов дал мне понять, что этот визит будет очень неприятен правительству. Я возразил, что меня влечет единственно литературный интерес. Но — напрасные слова: генерал в ответ мне принялся энергично кружить рукою в воздухе и, наконец, сказал: “Да разве вы не знаете, что у него там, в голове, не совсем в порядке?”. Я поспешил обратить в свою пользу это замечание: “Но потому-то именно мне и хочется повидаться с ним: ведь я психиатр”. Лицо генерала мгновенно просветлело. “Это другое дело, — сказал он. — Если так, то вы хорошо делаете”...
По моем возвращении в Кремль бравый генерал спросил меня, как я нашел Толстого. “Мне кажется, — ответил я, — что это сумасшедший, который гораздо умнее многих глупцов, обладающих властью”» (Бирюков, III, 296). Что Толстой, при всей его гениальности, был все же, несомненно, «сумасшедший», — это, конечно, не могло укрыться от глаз психиатра. Интересно, что сам Толстой, по-видимому, прекрасно разбирался в психопатологии всякой бредовой идеи — по крайней мере, теоретически и когда он говорил о других. В своих воспоминаниях об отце в 70-е годы С. Л. Толстой приводит, со своими комментариями, несколько любопытных в этом отношении анекдотов о «сумасшедших», которые рассказывал детям Толстой.
«Один сумасшедший вообразил, что он стеклянный, и всячески боялся удариться обо что-нибудь и разбиться. Но кто-то подшутил над ним и толкнул его. Сумасшедший ударился об стену, сказал: “Дзинь!” — и умер...
Другой сумасшедший вообразил себя грибом, молча сел в угол, раскрыл над собой зонтик, отказался от всякой еды и движения и перестал отвечать на вопросы. Тогда доктор тоже взял зонтик, раскрыл его над собою и сел рядом с сумасшедшим. Долго оба сидели молча. Наконец сумасшедший не вытерпел и спросил доктора: “Что вы тут делаете?” — “Я гриб”, — ответил доктор. Сумасшедший выразил на лице удивление, но опять замолчал. Через несколько времени доктору принесли заказанный им обед, и он стал есть. “Разве грибы едят?” — спросил сумасшедший. “Как же, — ответил доктор, — видите: я — гриб и обедаю”. Тогда сумасшедший тоже попросил себе обед и с аппетитом стал есть. Посидев несколько времени, доктор вдруг встал, продолжая держать над собою зонтик. “Разве грибы могут стоять?” — спросил сумасшедший. “Как же, — ответил доктор, — видите: я — гриб и стою”. Сумасшедший тоже встал. Потом доктор стал ходить, и сумасшедший стал ходить, потом доктор сложил зонтик, и сумасшедший сложил зонтик, и т. д. Понемногу круг действий, дозволенный грибам, настолько расширился, что сумасшедший стал жить, как все, и, наконец, забыл, что он гриб. Еще отец рассказывал о жестоком случае, как один сумасшедший убил истопника Семена, жившего в доме сумасшедших. Семен нюхал табак и иногда угощал им душевнобольных. Как-то он заснул в коридоре, оставив около себя топор. Один сумасшедший подкрался к нему, взял топор и со всего размаху отрубил ему голову. Затем он спрятал голову Семена у себя под кроватью и пошел с хитрым видом рассказывать другим сумасшедшим, как он ловко подшутил: “Когда Семен проснется и захочет понюхать табаку, он не найдет своего носа. Его нос — у меня под кроватью”... Рассказывая анекдоты про сумасшедших, анекдоты вымышленные и никогда, конечно, не случившиеся, отец, несомненно, имел в виду не душевнобольных, а тех людей, которых принято считать душевно здоровыми. Его душевнобольные в своем роде типы. Стеклянный человек — это человек, вообразивший, что все окружающие хотят его толкнуть, то есть обидеть, вследствие своего ложного представления о самом себе и людях, он боится жизни и людей. Такие люди гибнут, когда приходят в серьезное столкновение с настоящей жизнью. И когда стеклянного человека толкнули, он разбился. Сумасшедший, отрубивший голову Семену для того, чтобы тот не нашел своего носа, — это человек, легкомысленно убивающий себе подобных для забавы или
из-за фантастической идеи. Сумасшедший, вообразивший себя грибом, — это человек, приросший к тесному обиходу своей жизни и ограниченному кругу своего мирка, искусственно им созданного, и не хотящий выйти на простор, на свежий воздух. Указан и способ лечения такого человека — расширение круга его действий и умственного кругозора.
Во всех рассказах о сумасшедших основой их болезни служит неразумная мысль. У душевнобольных иначе и не бывает. Но, большинство человечества так же неразумно мыслит; поэтому отец считал большинство людей, которых принято считать здоровыми, — душевнобольными. Это видно из многих его последующих писаний. Так, в дневнике 1884 года 10 апреля он пишет: “Я боялся говорить и думать, что 99/100 — сумасшедшие, но не только бояться этого не" чего, но нельзя не говорить и не думать этого”. Поэтому я думаю, что его рассказы о сумасшедших, слышанные мною в 70-х годах, были навеяны теми мыслями, которые позднее легли в основу его миросозерцания
Он считал, что ложное мышление — основная причина зла в мире; люди дурно живут не потому, что они злы по природе, а потому, что они неразумно мыслят; и они невменяемы, как душевнобольные» (Красная новь. 1928. № 9. С. 193–194). На практике, в жизни, опять-таки подходя ко всему с точки зрения своей «морали», Толстой, однако, и в отношении к действительно сумасшедшим своим «последователям» попадал нередко в самые смешные положения. В уже цитированных воспоминаниях о нем, в главе «Берти и Тома» — «Предтеча и Спаситель» — Дунаев рассказывает потешную историю об английском офицере Томе и его приятеле Берти, которые без единой копейки приехали из Англии в Ясную Поляну, собирая по дороге деньги фразой: «Бог есть лубов: мы — Толстой». «Том — это Христос», а Берти — это тот, кто пришел возвестить миру об этом, в то же время являя собой человека, через душу которого душа Тома должна «переселиться в тело Льва Толстого». Никто ничего не подозревал, и только после того как Том погнался за сестрой Дунаева, они были выселены, после чего доктором, ныне профессором, Каннабихом, были помещены в психиатрическую больницу, где «Том умер, а Берти по выздоровлении был отправлен в Англию» (с. 52–54).
Он же, в главе «Иоанн Креститель», рассказывает о некоем крестьянине. страннике сорока пяти— пятидесяти лет, с всклокоченными волосами, в белой длинной рубахе и портках, считавшем себя Иоанном Крестителем, который должен пострадать за свою веру. На самом деле это был лунатик: «Однажды ночью он подошел к спящему Дунаеву, протягивая к нему свои большие волосатые руки, — тот в ужасе закричал
Чтоб “пострадать”, он тщетно проходил через Спасские ворота в Кремле в шапке, но никто не обратил на это внимания; тогда он подошел к городовому и потребовал, чтобы тот арестовал его, но и городовой посоветовал ему пойти домой и проспаться.
В Ясной Поляне его дважды запирали. Однажды он не вернулся, а через несколько дней туда сообщили из психиатрической больницы, что ему удалось-таки “пострадать”: забравшись на амвон храма Христа Спасителя, он стал проповедовать, что он — Иоанн Креститель, пришедший искупить грехи человечества, после чего был признан душевнобольным и помещен в психиатрическую больницу, где и умер» (с. 55–57).
Д. Аменицкий в статье «Л. Н. Толстой в психиатрических больницах» рассказывает, что в беседе с врачами при посещении Канатчиковой дачи в Москве в 1896 году Толстой выражал свое несогласие с психиатрами в том, что они удерживают против воли в больнице некоего П. Г. Х-ва и даже применяют к нему насильственное кормление; однако от предложения директора В. Р. Буцке взять его из больницы на свою ответственность уклонился.
Это был кататоник с негативистическим отказом от пищи, мутизмом, агрессивными действиями (бил стекла, нападал на врачей), с бредовыми идеями, в содержании которых заметно отразилось влияние учения Толстого: он отказывался от мяса, так как сам не убивал быка и так как оно возбуждает похоть и делает людей жестокими, отказывался от каши, так как она в соединении с желудочным соком дает спирт, а он — антиалкоголик; при всяком же отказе исполнить его требования толковал о насилии над ним, о том, что должна быть полная свобода и подчиняться законам совершенно не следует, а всякий должен делать то, что хочет, заботясь лишь о самом себе. Сам себя при этом он, конечно, считал здоровым и лишь производившим впечатление больного — вероятно, потому, что достиг высшего духовного развития, которого другой не достигнет, бывшие же у него галлюцинации рассматривал также как результат высшего развития. Врачи — говорил он — даром едят хлеб, так как не сеют, не пашут, не убирают хлеба, а пользуются чужим трудом.
Будучи «последователем» Толстого, он, находясь в больнице, переписывался с ним. Он заболел в 1893 году, был в клинике, потом в Преображенской больнице с 1895 года, а в 1896 году был переведен на Канатчикову дачу в возрасте двадцати восьми лет. «Нельзя не отметить того обстоятельства, — замечает по этому поводу Аменицкий, — что в отношениях Толстого к психиатрам сквозила прежде всего какая-то тень недоверия и, может быть, недоброжелательства, поскольку он, убежденный противник всякого насилия, приравнивал насильственное помещение и содержание душевнобольных в психиатрических учреждениях к тюремному заключению.
Корень этого недоверия лежал, в сущности, глубже — в той общей моральной концепции его учения, в силу которой он отрицал вообще за человеческими учреждениями и отдельными лицами право суда и какого бы то ни было приговора, решающего судьбу другого человека, в том числе и право признавать в другом существование душевной болезни. Этот отрицательный взгляд на психиатрическую экспертизу выражен, например, в заключительных словах рассказа Л. Н.Толстого “Дьявол”, помещенного в посмертном издании его сочинений и написанного еще в 1889 году. Герой рассказа Евгений Иртенев, по одному варианту, кончил жизнь самоубийством, по другому — совершил убийство и признан действовавшим в том и другом случае в болезненном состоянии, с чем, однако, не согласен автор рассказа.
“Если Евгений Иртенев, — пишет он, — был душевнобольной, то все люди — такие же душевнобольные; самые же душевнобольные — это, несомненно, те, которые в других людях видят признаки сумасшествия, которых (sic!) в себе не видят”» (Современная психиатрия. 1911. Ноябрь. С. 636–638). VIII Еще Morel в своем «Traitе′ des maladies mentales» (р. 701) указал на склонность эпилептиков к аскетизму и ханжеству. Нигде моральная установка Толстого не дает так себя чувствовать, как в отношении ко всему сексуальному, и нигде же, как именно в 10-м пункте, не обнаруживается в такой степени его лицемерие и, можно сказать, фатальная несостоятельность — даже перед самим собой.
Мы уже из дневника молодого Толстого знаем его отрицательный, даже презрительный взгляд на женщину как на источник и первопричину всяческого зла в мире, так что его пресловутое «обращение» не внесло в этом отношении ничего нового, никаких существенных изменений. Он всегда сильно не любил Жорж Санд. Однажды, по возвращении из Севастополя, услышав похвалу новому ее роману, он «резко объявил себя ее ненавистником, прибавив, что героинь ее романов, если б они существовали в действительности, следовало бы, ради назидания, привязывать к позорной колеснице и возить по петербургским улицам». Рассказывающий об этом Григорович думает, что «у него уже тогда вырабатывался тот своеобразный взгляд на женщин и женский вопрос, который потом выразился с такой яркостью в романе “Анна Каренина”» («Литературные воспоминания». Полн. собр. соч., т. XII, с. 327).
Много позже, когда Г. Русанов, посетивший Ясную Поляну 24–25 августа 1883 года 4 , упомянул однажды о «Песни торжествующей любви» Тургенева, «Толстой нашел сюжет ее отвратительным. — Это отвратительно, — сказал он» (Апостолов, с. 230).
Наконец, незадолго перед его смертью, 19 февраля 1908 года, когда С. А. Стахович прочла несколько стихотворений Тютчева и, между прочим, «Последнюю любовь», Толстой «не одобрил: “В нем самое низменное чувство представляется возвышенным”, — сказал он. — “Вот! — заметила Софья Андреевна, не поднимая головы от шитья. — Я всегда говорила, что он любви не понимает и никого никогда не любил”. — И несколько раз возвращалась она к этим словам. — “Нет, каково же мне было прожить с ним 46 лет, когда он считает, что любовь — низменное чувство! Самое лучшее в жизни есть любовь, не будь любви, я бы давно повесилась с тоски... Да я ничего не говорю... Ничего нет дурного, а дурно то, когда возвеличивают”» (Гусев. Два года с Л. Н. Толстым, 2"е изд., с. 90). В этом пункте Толстой был, таким образом, неизменен.
Это проистекало из самого его отношения к чувству половой любви, теоретически совершенно отрицательного, как к чему-то грязному, антиморальному. В «Анне Карениной» это, как известно, выразилось в «приговоре любви, как цели в лице Анны, и торжестве любви как средства в лице Кити».
«Чувственные проявления личной близости супругов, — говорит по этому поводу Жданов, — должны быть допущены только как средство и никогда — как цель. Это было одно из самых твердых, незыблемых убеждений Льва Николаевича. Когда Софья Андреевна, физически измученная родами, пыталась протестовать, мы видели, какой гнев это вызывало. — Нет никаких причин для отступлений, никаких смягчающих обстоятельств. — И Толстой не только сам проводил все это в жизнь, но с тревогой следил за близкими» (Там же, I, 236).
Действительно, об этом красноречиво говорят многие письма и записки дневников Толстого. Так, 5 мая 1898 года он пишет М. Л. Оболенской: «У меня такое ощущение, что в последнее время все женщины угорели и мечутся, как кошки, по крышам. Ужасно это жалко видеть и терять перед смертью последние иллюзии. О, какое счастье быть женатым, женатой, но хорошо, чтобы навсегда избавиться от этого беганья по крыше и мяуканья». А 20 ноября 1899 года, после того как дочь его Татьяна вышла замуж за человека много старше ее и имевшего уже взрослых детей, — он записывает в дневнике: «Таня уехала зачем-то с Сухотиным. Жалко и оскорбительно. Я 70 лет все спускаю и спускаю мое мнение о женщинах, и все еще и еще надо спускать. Женский вопрос! Как же не женский вопрос? Только не в том, чтобы женщины стали руководить жизнью, а в том, чтобы они перестали губить ее...»
Чем более чувственности при самоанализе Толстой открывал в себе самом, чем больше порывов плоти одолевало его самого, тем беспощаднее был он ко всему сексуальному — в себе и других. Уже в самом раннем детстве пробудилось в нем влечение к женщине, оставив неизгладимое воспоминание.
О «первой, самой сильной» любви к Сонечке Калошиной, описанной им в «Детстве», он говорил впоследствии, в 1903 году, в письме к Бирюкову. О первых проявлениях чувственности рассказывает он сам: «Выражалось это чувство вот как: мы, в особенности я с Митенькой и девочками, садились под стулья, как можно теснее друг к другу. Стулья эти завешивали платками, загораживали подушками и говорили, что мы — “муравейные братья”, и при этом испытывали особенную нежность друг к другу. Иногда эта нежность переходила в ласку гладить друг друга, прижиматься друг к другу, но это было редко, и мы сами чувствовали, что это не то, и тотчас же останавливались» (Бирюков, 3-е изд. 1923, I, 36).
По мнению Кранихфельда, «впервые чувственная нота проскальзывает в письмах Л. Н. в 1877 году, т. е. на шестнадцатом году его переписки с Софьей Андреевной» (с. 91). При этом он цитирует следующее место: «Вчера подошел к твоему столу и, как обжегся, вскочил, чтобы живо не представлять тебя себе. Так же и ночью, не гляжу в твою сторону» («Письма Л. Н. Толстого к 12 жене», с. 110). На самом деле было, конечно, не так. Вспоминая свою жизнь с ним и подводя итоги его отношениям к ней, С. А. Толстая в своем дневнике от 20 ноября 1890 года заключает: «Теперь вижу, как я его идеализировала, как я долго не хотела понять, что в нем была одна чувственность».
А Л. Л .Толстой, раздумывая над тем, что герой «Дьявола», Иртенев, погибает от непреодолимой страсти к простой крестьянке Степаниде, и сопоставляя этот конец с эпилогом «Крейцеровой сонаты», замечает: «Тогда я еще не понимал глубины мысли этого прекрасного рассказа и, может быть, до сих пор не сознаю, как страдал отец от того, что он не был “свободен”, как говорит герой “Дьявола”. Он не был свободен от самой ужасной из страстей, ни в юности, ни позже, во время своей семейной жизни» («Правда о моем отце», 1924, с. 68–69). Выше мы видели, как еще в молодости, в начале 50-х годов, Толстой пытался бороться со своей чувственностью и как этому на каждом шагу «мешали девки».
Уже в ту пору, по его записям в дневнике, легко проследить, как он лицемерит с самим собой, сам себя обманывает. В. В. Арсеньева недаром писала ему, что он «только умеет читать нотации» (письмо к ней Толстого от 12 декабря 1856 года). Вот эти любопытные записи: «О срам! Ходил стучаться под окна К. К/ счастью моему, она меня не пустила» (5 апреля 1852 года); «Ходил стучаться к К., но, к моему счастью, мне помешал прохожий» (11 апреля 1852 года); «Благодарю Бога за стыдливость, которую он дал мне; она спасает меня от разврата» (31 мая 1852 года); «Ходил к К., хорошо, что она не пустила» (29 мая 1853 года); «Упрекаю себя за лень и в последний раз. Ежели завтра я ничего не сделаю, я застрелюсь. Еще упрекаю за непростительную нерешительность с девками» (1 августа 1854 года). Итак, «мораль» торжествует лишь потому, что или девка его «не пустила», или «помешал прохожий», или «спасает» стыдливость.
Но... последний refrain все же — нерешительность с девками так же «непростительна», хотелось бы сказать — так же «неморальна», как и пагубная страсть к ним, и так же достойна «упрека» — в глазах эпилептика.
Невольно бросается в глаза, что «мораль» Толстого — что также характерно для эпилептика — носит при этом какой-то формальный характер. Да он и сам не раз наивно признается в этом: «Всякий раз, когда я пишу дневник откровенно, я не испытываю такой досады на себя за слабости; мне кажется, что ежели я в них признался, то их уже нет. Приятно» (из «Истории вчерашнего дня»); «Я не совершенно спокоен и замечаю это потому, что перехожу от одного расположения духа и взгляда на многие положения к другому. Странно, что мой детский взгляд — молодечество — на войну для меня самый покойный. Во многом я возвращаюсь к детскому взгляду на вещи» (Дневник, первая запись 1852 года); «Я могу лишиться Ясной, и, несмотря ни на какую философию, это будет для меня ужасный удар» (1 июня 1852 года). — «Толстой, — замечает по этому поводу Эйхенбаум, — часто выглядит ребенком, с удовольствием пишущим “прописи”, но легко забывающим о них, как только “урок сделан”...» (с. 37).
«Пафоса морального совершенствования, о котором постоянно говорится в дневнике, на самом деле нет («я не испытываю никакой досады на себя за слабости»), да он и не мог выражаться в таких формах, — а есть пафос анализа, пафос жестокого обращения с собственной душевной жизнью, пафос методологический» (с. 40). До чего действительно формально, можно даже сказать — цинично формально, относился сам Толстой к своей «морали» — это видно из следующего. Как говорит в дневнике он сам, в Севастополе ему было «нужно во что бы то ни стало приобрести славу»; когда же прославиться не удалось, он 10 октября 1855 года делает такую предательскую запись: «Нахожусь в лениво апатическом безысходном положении уже давно... моя карьера литература — писать и писать! С завтра работаю всю жизнь или бросаю все: правила, религию, приличия — все...»
Не менее решительно пишет он и Некрасову от 2 июля 1856 года: «Я
совершенно игнорирую и желаю игнорировать вечно, что такое постулаты и категорические императивы». — Признания в устах «моралиста», по меньшей мере, странные, но для эпилептика весьма характерные. Не следует при этом думать, что такова была «мораль» Толстого только в молодости. Очень показательно в этом отношении признание в дневнике позднего периода, от 21 сентября 1905-года: «Во мне все пороки, и в высшей степени: и зависть, и корысть, и скупость, и сладострастье, и тщеславие, и честолюбие, и гордость, и злоба. Нет, злобы нет, но есть озлобление, лживость, лицемерие. Все, все есть, и в гораздо большей степени, чем у большинства людей. Одно спасение, что я знаю это и борюсь, всю жизнь борюсь. От этого они называют меня психологом...
Как хорошо, что я бываю зол, и скуп, и гадок, и знаю это про себя. Только благодаря этому я могу (к несчастью, только иногда) кротко прощать, переносить злость, глупость, гадость других».
Очень рано «мораль» Толстого приобретает не только формальный, но, можно прямо сказать, лицемерный, фарисейский, ханжеский характер. В этом отношении любопытны два письма его: 14 к Некрасову и Е. П. Ковалевскому 9. В первом, от 2 июля 1856-го" да, прикидываясь «иисусиком», он рассуждает следующим «умилительным» образом: «У нас не только в критике, но и в литературе, даже просто в обществе, утвердилось мнение, что быть возмущенным, желчным, злым очень мило... А я нахожу, что скверно, потому что человек желчный, злой не в нормальном положении. Человек любящий — напротив, и только в нормальном положении можно сделать добро и ясно видеть вещи...» Ту же мысль, в несколько измененном виде, повторяет он во втором, от 1 октября того же года: «Я открыл, что возмущение, склонность обращать внимание преимущественно на то, что возмущает, — есть большой порок и именно нашего века...
Даже если человек искренно возмущен, так был несчастлив, что все наталкивался на возмутительные вещи, то одно из двух: или, ежели душа не слаба, действуй и исправь, что тебя возмущает, или, что гораздо легче и чего я намерен держаться, умышленно ищи всего хорошего, доброго отворачиванием от дурного, а, право, не притворяясь, можно ужасно много любить и горячо любить не только в России, но и у самоедов» (Литературный вестник. 1903. № 6).
Этот человек, постоянно сам всех оскорблявший, притом, как признается, часто без всякой причины, не зная зачем, во всей русской интеллигенции не видит ничего, кроме искусственной «злобы» (Эйхенбаум, с. 262), и об им же не разобиженных писателях — Дружинине, Гончарове, Анненкове 10 — говорит в дневнике, как фарисей: «Все мне противны, особенно Дружинин, и противны за то, что мне хочется любить, дружбы, а они не в состоянии» (13 ноября 1856 года)...
Мы уже знаем, в каких отношениях он был с Тургеневым, как постоянно оскорблял его, ругал за глаза, как, в результате, вызвал на дуэль. Вот что пишет он о нем в дневнике от 10 марта 1857 года: «Тургенев скучен. Хочется в Париж, он один не может быть. Увы! Он никого никогда не любил. Прочел ему Пропащего (Альберт), он остался холоден, гуляя, ссорились».
Некрасова, как видно из письма Фету от 1 августа 1859 года, он, в конце концов, назвал «злобно зевающим барином, сидящим в грязи», договорившись до... «вонючего цинизма» Некрасова. Но, чтобы по достоинству оценить эти отзывы Толстого, которому так хотелось в ту пору «любви» и «дружбы», о людях, которые, однако, все были «не в состоянии», — достаточно прочесть признание в дневнике, вырвавшееся у него в минуту искренности и душевного просветления, перед отъездом в Женеву, 8 апреля 1857 года: «Заехал к Тургеневу. Оба раза, прощаясь с ним, я, уйдя от него, плакал о чем-то. Я его люблю. Он сделал и делает из меня другого человека»... Мы знаем уже достаточно о «нравственности» молодого Толстого, которую «спасали» не пускавшие его к себе «девки», случайные «прохожие» и собственная его «стыдливость». И что же? Вспоминая о нем и говоря о 1857 годе, А. А. Толстая рассказывает: «Я к вам прямо из Парижа, — объявил он. — Париж мне так опротивел, что я чуть с ума не сошел. Чего я там не насмотрелся...
Во-первых, в maison garni, где я остановился, жили 36 menages, из коих 19 незаконных. Это ужасно меня возмутило...».
«Россия противна, — пишет он также в дневнике от 8 авгу" ста 1856 года, — и чувствую, как эта грубая лживая жизнь со всех сторон обступает меня». Наконец, обыск жандармов в июле 1862 года дает ему повод в письме к той же А. А. Толстой разразиться следующей выспренной тирадой на любимую тему: «Я, право, уйду, коли еще поживу долго, в монастырь, не Богу молиться — это не нужно по-моему, — а не видеть всю мерзость житейского разврата — напыщенного, самодовольного и в эполетах и в кринолинах». — «Перед лицом моральных “истин” все (кроме него! — А. Е.) оказывались фарисеями, и Толстой вел себя, как Лютер» (Эйхенбаум, с. 285). Чем старше становится Толстой, тем это лицемерие и ханжество, естественно, принимают все более неприятный характер, а «мораль» — все более показной.
Даже сама С. А. Толстая, читая дневник его, не могла удержаться от восклицания: «Боже мой, что за тон, чуждый, брюзгливый, даже притворный!» (Дневник С. А. Толстой, 20 ноября 1890 года). Описывая последнюю встречу с Толстым в 1910 году, А. Хирьяков рассказывает, что, когда речь зашла у них о давно прошедших временах, он воспользовался случаем, чтобы исполнить просьбу одного сверстника Л. Н., поступившего когда-то в ту же самую батарею, в которой служил последний.
«Старик просил спросить Л. Н., помнит ли он тот гимнастический опыт, который проделывал Л. Н. в батарее и о котором рассказывали его заместители. Опыт заключался в том, что Л. Н. ложился на пол на спину и сгибал руки в локтях так, чтобы развернутые ладони приходились около плеч. На ладони становился человек, и затем Л. Н. медленно выпрямлял руки вверх, подымая стоявшего на ладонях человека.
Л. Н. ответил, что в точности не помнит, но что, может быть, и проделывал что-нибудь в этом роде. Другое же воспоминание своего сверстника и товарища по батарее — о попытках искоренить среди солдат и офицеров привычку к скверным ругательствам — Л. Н. помнил» (Хирьяков А. 11 Последняя встреча с Л. Н. Толстым // Время. 16 1910. 1 ноября; Островский А. Молодой Толстой в записях современников. 1929. С. 216).
Разве не характерно здесь это различие, какое Толстой в старости делает между двумя воспоминаниями своего сверстника: об одном почти забыл, другое — помнит! О другом случае, еще более характерном для Толстого в старости, рассказывает Булгаков. — Когда 23 июня 1910 года семья его стала собираться к отъезду из Ясной Поляны в Тулу, все было уложено и надо было уже садиться в экипажи, чтоб ехать на станцию, а в узеньком коридорчике дома внизу столпилось несколько человек, — в этот момент глазам всех представилось следующее зрелище, долженствовавшее, очевидно, быть «умилительным»: «Идет Л. Н., уже совсем одетый, с ведром в руках. В последнюю минуту он вспомнил о накопившихся за день нечистотах и выносил их сам, оставаясь верным своему обычаю. — “Мои грехи, мои грехи”, — проговорил он, пробираясь между нами»... (с. 247–248).
А. М. ЕВЛАХОВ. 1930 ГОД.
Ирина Алпатова
Тугие косички на висках? Круть! Ооооочень любопытно!
Написать комментарий:
Напишите ответ :

Выберете причину обращения:

Выберите действие

Укажите ваш емейл:

Укажите емейл

Такого емейла у нас нет.

Проверьте ваш емейл:

Укажите емейл

Почему-то мы не можем найти ваши данные. Напишите, пожалуйста, в специальный раздел обратной связи: Не смогли найти емейл. Наш менеджер разберется в сложившейся ситуации.

Ваши данные удалены

Просим прощения за доставленные неудобства