— Честно скажу, истории про призраков, с которыми туристы встречались в горах, всегда казались мне фантазиями, рожденными богатым воображением. Горы – это всегда тайна, а где тайна там необъяснимое, непознанное, невероятное, — рассказывает краевед и издатель из Нальчика Виктор Котляров, — Впрочем, так было до определенного момента, после которого я понял, что если и есть духи, то место им только в горах и нигде в другом месте.
— Историй о призраках великое множество. Самые известные из их числа (призраков, а не историй) – Эльбрусская дева и Черный альпинист. Ни с той, ни с другим мне, к счастью, встретиться не довелось. Но я общался с людьми, которые их видели, ощущали их присутствие. И это те люди, которым я доверяю. Им незачем меня разыгрывать, — начал свой рассказ Виктор Котляров.
Эльбрусская дева
Об Эльбрусской деве – фантоме, обитающем в снежном высокогорье, я впервые прочитал у Юрия Визбора в его книге «Завтрак с видом на Эльбрус», где, рассказывая о выдающемся альпинисте Иосифе Кахиани, знаменитый бард писал:
«Рассказы же о нем ходили самые необыкновенные. …Будто встречал Иосиф саму Эльбрусскую деву – широко известное привидение в белом платье, с распущенными черными волосами и с ледовыми крючьями вместо пальцев.
Но не закрыл перед нею в эльбрусской пурге глаза, не грохнулся в снег на колени, а гордо сверлил ее орлиным взглядом. Когда же Дева положила свои железные, источающие ледяной могильный холод пальцы на его плечо и тихо сказала: "Оставайся здесь", будто Иосиф твердо покачал головой — нет, мол, не останусь.
И Дева исчезла, а Иосиф, потрясенный происшедшим, пошел куда глаза глядят, а глаза его глядели в тумане с вершины Эльбруса в сторону нескончаемых малкинских ледников, и Иосиф едва не перешел на ту сторону горы, чего он делать совершенно не намеревался.
По другой версии, имел Иосиф строгий разговор с Девой, коря ее — и совершенно справедливо! — за то, что она погубила у себя на горе столько молодых альпинистов. Конечно, эти россказни были чистым вымыслом. Слишком уже невероятно поверить в то, что Эльбрусская дева отпустила такого в свое время красавца, как Иосиф».
Ирония, больше соотносимая с ерничеством, в контексте написанного Юрием Визбором о Иосифе Кахиани оправдана: победа в споре человека, ставшего легендой, и призрака, рожденного легендой, всегда будет за реальной личностью, а не той, что рождена фантазией.
Тем не менее с Эльбрусской девой не все так просто, как кажется на первый взгляд. Слишком много людей видели этот фантом и самое главное – большинство из них не страдали горной болезнью. Самую достоверную историю об этом фольклорном персонаже я слышал из уст Леонида Замятнина, с которым оказался тесно связан в последние годы его жизни.
Был Замятнин личностью неординарной – сложной: ищущей, сомневающейся, рефлексирующей. Леонид жил в коммунальной квартире, где когда-то Алексанр Блок написал знаменитые строчки «Ночь, улица, фонарь, аптека…». Но жил в городе на Неве только зимой – вторую половину весны, лето и первую половину осени проводил в горах, где работал инструктором-горнолыжником в альплагерях и гостиницах Приэльбрусья.
Леонид был из тех людей, кто воспринимает действительность, но не создает ее. И его рассказ – а он облек увиденное именно в такую литературную форму – это быль, опубликованная в книге «Такие высокие горы» («Эльбрус», 1985).
Произошла встреча Замятнина с Эльбрусской девой в 1972 году, когда герой рассказа (а это и есть сам Леонид) работал плотником на базе Московского университета на поляне Азау, у самого подножья Эльбруса. Здесь они втроем – со старшим инженером Севой и техником Ларой сооружали на склоне у реки Азау поворотные щиты для моделирования снежных лавин. К Севе в гости прилетела из Москвы приятельница Лина, для которой он решил организовать поход к «Приюту одиннадцати» со спуском на лыжах с высоты 4200 до поляны Азау.
Долгие сборы привели к тому, что только в четыре часа дня группа поднялись до Старого Кругозора в вагончике маятниковой канатной дороги. Дальше предоставлю слово Леониду:
«Отсюда начиналась пешая часть нашего пути. От Старого Кругозора до строящейся станции второй очереди канатки, под названием «Мир», бульдозерами была пробита в снегу серпантинная дорога, по которой возили грузы вездеходы. Трикони наши увязали в грязи, перемешанной с мокрым снегом. На четверых мы несли два рюкзака и две пары лыж – для Севы и Лины. Девушки шли налегке.
Очень скоро Лина начала отставать – сказывалось отсутствие акклиматизации. Погода портилась на глазах. Вот уже посыпала мелкая снежная крупа. Я нервничал: слишком медленно, мы шли.
До станции «Мир» добрались к восьми вечера, в темноте.
…Сева стал настаивать на немедленном выходе наверх. А я не проявил должной настойчивости. Скорее всего, виновата в этом была Лара. Я боялся, что она сочтет меня трусом. Я хорошо знал путь к Приюту, был уверен в своих силах, я пошел, хотя понимал, что делать этого не следует. На Севу же, вероятно, действовало присутствие Лины. От обычного его благоразумия не осталось и следа. Ему хотелось продемонстрировать Лине свое искусство в строительстве эскимосских снежных хижин – иглу. И я промолчал. Сразу за станцией «Мир» начинался глубокий снег.
Дальше дороги не было, и я начал топтать ступени, проваливаясь по колено. Занятие это было для меня привычным. Я любил топтать ступени в снегу. Снова сыпанула крупа. Минут через двадцать Лина остановилась. Ее мутило. И тогда Сева предложил нам с Ларой прокладывать путь до самого Приюта вдвоем. Они пойдут по нашим следам медленнее, как сможет Лина. Я согласился. Лара чувствовала себя хорошо.
Я решил довести ее до Приюта, оставить там рюкзак и лыжи и вернуться к Севе, чтобы забрать его рюкзак и помочь довести Лину. Я понимал, что он тому времени изрядно с ней намучается». Но и у Леонида с Ларой складывалось не все так просто. Странный серебристый туман ухудшал видимость. Трижды восходители принимали за Приют большие черные камни, которых никогда раньше Леонид не видел, хотя много раз ходил по этому пути. К тому же началась пурга.
И тут…
«И тут я увидел спускающуюся сверху фигуру в плаще-серебрянке. Кто-то из инструкторов альпинизма спускается в горы. Только они имеют такие плащи. Но почему один и в такое позднее время? Ведь альплагеря сейчас не работают. Да, вроде бы, и не сезон для восхождений. Смутное беспокойство охватило меня. А человек спускался мне наперерез, но почему-то не обращал на меня никакого внимания. Не слепой же он. Я двинулся навстречу. Крупа с ветром секла лицо и приходилось опускать его вниз. Пути наши пересеклись.
Мы остановились в трех метрах друг от друга. Я поднял глаза и вдруг почувствовал, что волосы на моей голове начинают шевелиться. Я ощутил сильный озноб. Передо мной стояла женщина в серебристой прозрачной фате, ниспадавшей до босых ступней. Она была абсолютно нагой и поразительно красивой. Прямые черные, как вороново крыло, волосы падали на плечи, белое стройное тело, маленькие пальчики ног.
Я отчетливо видел коричневые соски девически острой груди. Но самым поразительным были ее глаза – огромные, черные, ледяные. Она смотрела мне в лицо, и я не мог отвести взгляда от этих пронзительных, гипнотизирующих глаз. Я забыл, кто я, где я. Я уже не владел собой, чувствуя, что тотчас пойду туда, куда позовут эти глаза. Неожиданно кто-то тронул меня за руку. Я вздрогнул и обернулся. Это была Ларка.
– Я замерзла. Ты шел так быстро, что я не могла догнать тебя. Не бросай меня. Мне страшно.
Когда я снова повернул голову, никакой женщины в белом не было.
– Ты видела что-нибудь?
– Нет. «Черт-те что,– подумал я,– а ведь это Эльбрусская Дева…»
История о Эльбрусской деве подверглась в рассказе цензуре. В частности, фразы о Ларе, которая не видела призрака, добавил редактор книги Валентин Григорьевич Кузьмин, знающий требования контролирующих печать органов. Более того – исключил отсылки автора о встречах с фантомом его товарищей, аргументируя свою позицию тем, что негоже автору, чей возраст приближался к полтиннику, выступать в роли распространителя басен и слухов (вспомним, время-то было советское!) роняя, к тому же, свое реноме профессионального горовосходителя.
Тем не менее Леониду удалось оставить в тексте рассказа завершение эпизода с Эльбрусской девой. Он решил вернуться на то место, где они заплутали и вот что увидел:
«Несмотря на вчерашнюю пургу, следы мои можно было различить. Минут через пятнадцать прямо перед собой я увидел Приют. Вот это фокус! Я не дошел до него вчера каких-то двести метров. Но следы сворачивали влево, прямо на крутые ледовые сбросы.
Здесь никто никогда не ходил. Вот откуда взялись эти чертовы камни! Мой след оканчивался в трех шагах от ледового обрыва. Ох и лететь бы мне, сделай я вчера эти три шага. Мне опять стало не по себе. И я повернул вниз».
Так что получается – Эльбрусская дева предупредила Леонида об опасности?
Именно так считает и бывший смотритель Северного приюта Аркадий Давыдов. Его встреча с Эльбрусской девой «произошла через несколько дней после гибели в мае 2004 года группы альпинистов из Ульяновска. Аркадий шел за группой спасателей. Была непогода, ветер поднимал в воздух клубы снежной пыли. Наконец, нашли палатки, в них никого. В метель опытный человек не рискнет покинуть убежище, но люди исчезли.
Тогда же он встретил еще одну группу. Она осталась на скалах Ленца, сделала остановку. Люди хорошо просматривались на фоне белых скал. Давыдов взглянул чуть выше – вверх по склону с порывом ветра поднялись снежные завихрения. Мощные, приковывающие взгляд. И вдруг между ними показалась женщина, подняла руку, помахала и ушла».
Была ли эта женщина Эльбрусской девой? О чем она предупреждала? Или видение это было воображаемым? Мне сложно ответить на этот вопрос, так как, повторюсь, с Эльбрусской девой я не встречался. Но встречался в горах с другой женщиной. И даже сейчас, спустя долгие годы после той встречи я так и не могу понять – виделся я с реальным человеком или фантомом.
Виктор Котляров
published on according to the materials
Запись взята с сайта .
Комментарии (0)