Даллас, Форт-Уэст

В двадцать девятую неделю мы доехали Техас и заехали в Луизиану.

Третий по численности город Техаса, Даллас — побратим (в американском варианте «сестра») Риги и Саратова.

Здесь мы увидели самую масштабную композицию из бронзы в виде стада быков и ковбоев, на фото только ее часть. Сюда (к быкам или к ковбоям) приезжают молодые мексиканцы праздновать свадьбы. Подумали мы и испугались за бедных детей.

На самом деле это празднование совершеннолетия, Кинсеаньеры, что переводится как «пятнадцатилетие». По древней латино-американской традиции в этот день девочка, которую к этому тщательно подготавливали, обучая хозяйству и посвящая в тайны вынашивания детей, становится женщиной и готова выйти на рынок невест. Нарядное платье и украшения являются наградой имениннице и знаком для потенциальных женихов, что она сохранила свою девственность.

Позже добавилась еще одна традиция: с этого дня девушке можно выщипывать брови, носить макияж и украшения, брить ноги и ходить на каблуках. Родители в этот день также демонстрировали приданное дочери, желая как можно скорее сыграть свадьбу — девушка, не вышедшая замуж вовремя, имела все шансы остаться в старых девах или стать монашкой. Молодой человек, подружки и друзья, одетые под стать девушке — обязательная составляющая праздника.

Фух. А то мы боялись, что это невесты.

На пешеходном мосту через реку Тринити два вида беседок: одни с уже готовыми крышами, а другие с еще не выросшими. Красота.

Здание городской администрации похоже на советский санаторий на Черном море.

У каждого города есть свой скайлайн — «линия неба», линия города, вид на его центр со стороны. Некоторые города красивы с любой стороны, одни только с воды, к другим как ни подбирайся, все не то. Мы ездили вокруг Далласа по разным дорогам, но все никак не могли увидеть его тру скайлайн.

Похоже, мы просто не знали, куда нужно забраться, чтобы найти лучший вид на город. Этот фотограф явно пробирался «по-копаному» за таким снимком.

В старых и новых жилых районах Далласа ухожено и уютно.

Мемориал в виде кенотафа (могила без тела) в честь убитого на соседней улице Джона Кеннеди олицетворяет «свободу духа» любимого президента.

Как и в любом центре города страны, здания в Далласе перемешаны в кучу: старые с новыми, кирпичные со стеклянными, красивые с уродливыми. Всем угодили архитекторы.

Главное, чтобы в центре было место не только для офисов и квартир на этажах и за стеклами, но и для пешеходов, которые хотят находиться в черте городе, но при этом еще и на свежем воздухе, на травке среди деревьев, к не в загородном парке. В Далласе такие места тоже есть.

Чем больше мы проезжаем городов, тем чаще приходим к разным простым, очевидным выводам. Например: крутость города оценивается еще и по тому, сколько в городе сделано всякого такого, что можно было не делать. Сделано, построено, выкопано, посажено, прикручено, проложено с одной целью: для красоты. Здесь, например, в дождливую погоду вода будет красиво, с приятным журчанием стекать по кирпичикам вниз. А можно было просто проложить под землей трубу или выкопать и забетонировать канал. Многие города так бы и сделали, но здесь было решено устроить красоту. Чтобы немногочисленным пешеходам было приятно проходить рядом. Вот чем больше такого «чтобы им было приятно» в городе, тем он несопоставимо круче любого города с самыми богатыми районами, домами и тачками, которые никому не видны и не интересны.

В центре Далласа с давних времен находится Первая Баптисткая Церковь. Старинное кирпичное здание тоже имеется, но основной комплекс выглядит совсем иначе. Когда-то я тоже имел к церкви отношение и представлял себе церковное здание именно таким: полностью прозрачным, с круглосуточно открытыми дверьми и обязательно в центре города.

А не таким. Красивым, но недружелюбным, строгим, за темными окнами и вечно запертой маленькой дверцей.

В районах постарше приятнее и интереснее ходить, чем в стекло-бетоне.

Трамвай — залог здоровья города и горожан. К этому моменту мы окончательно пришли к выводу, что не хотели бы жить в городе, каким бы приятным он ни был, если в нем не будет трамвая.

В Далласе еще не выросли из огромных рекламных билбордов, которые уродуют восприятие города.

Совсем другое дело. Хочется поднимать глаза и голову вверх и шагать, дыша полной грудью.

Жилые черемушки вполне вписываются в тему города.

Парки и скверики постоянно используются для концертов — Даллас, как и Остин, очень музыкальный город.

Выдвигаемся на восточную окраину.

Под фривеем парк для собак. Колонны раскрашены, стены в граффити, люди молодые и спортивные.

Собакобук.

Красота в каждом переулке.

Это — Дип Эллум. Основанный афро-американцами и европейцами в начале двадцатого века район пережил культурный бум из-за понаехавших джазовых музыкантов, художников и других артистичных людей, основавших здесь свой богемный рай. Слава района до сих пор привлекает сюда местных и туристов, жаль только, что все это добро находится на задворках города, в старых домах на разбитых улицах.

Девушки фотографировали друг дружку на телефоны у стены, я предложил им помощь.

«Го крэйзи», — сказал я им. Мог бы и не говорить.

И вот где-то в Далласе, в семьях черных людей, которых я никогда не увижу, будут рассказывать полные бабушки своим курчавым внучкам о том, как они отрывались в молодости, тыча корявыми пальцами в древние, водящиеся только у бабушек с дедушками помутневшие айпады.

Даллас вполне себе хорош. Но, как и положено городу в 2016-м году, в процессе развития. Уверен, что через десять лет здесь будет еще лучше.

Тем временем мы отпраздновали мой день рождения. Где только я не был 14-го мая в своей жизни, чем только не занимался. Но никогда еще я не проводил этот день в прохладной машине на трак-стопе, в компании прекрасного человека, прекрасных вина, сыра, колбасок, свежих и сушеных фруктов и еще всякого вкусного, а также в компании прекрасного шестого сезона «Аббатства Даунтон». (Да-да, англичан без субтитров нам пока понимать очень трудно).